Приключения Бормалина - [80]

Тем временем Китаец срубил ветку, быстро очистил ее от сучков, укоротил, и получилась вполне приличная ротанговая трость. Старик оперся на нее и сделал несколько шагов, продолжая грызть яблоко.

— Держи на дорожку! — Хек протянул машинисту еще одно яблоко.

— Это я внучке, — сказал тот, пряча его в карман. — А до города чего не дойти. Руки-ноги целы, дойду потихоньку. Вот когда с паровоза летел, тогда думал, что, видать, конец мне пришел. Но ничего, обошлось… Сейчас же губернатору позвоню. Пора кончать с этим произволом! Спасибо, ребятки! — И он, маленький, грязный, оборванный, захромал в сторону города, опираясь на трость.

— Действительно, пора с этим кончать, — заметил Китаец. — Я знаю Джиу, и он знает меня. Но он меня плохо знает!

Мы помчались вдоль запасной ветки и скоро увидели тусклый керосиновый фонарь, который раскачивался на последнем вагоне из стороны в сторону. Шайка уже со знанием дела потрошила поезд. Из окон так и летели на насыпь узлы, сундуки, чемоданы, саквояжи, баулы, коробки, рояли, пианолы и даже стальной сейф национального банка. Двое бандитов грузили все это в крытую повозку, запряженную шестеркой коней. Да, аппетит у бандитов разыгрался не на шутку!

Увидев нас, несущихся во весь опор, они свистнули друг другу и сгрудились у тендера, взяв ружья наизготовку. Их было семеро. Остальные продолжали орудовать в поезде. Оттуда доносились крики, визг, плач.

— Джиу! — рявкнул Китаец, озираясь в поисках атамана. — Где ты, Джиу?

— Китаец?! — раздался голос из поезда. — Вот ты мне и попался! — На насыпь выскочил гигант в черном блестящем кожухе с полутораметровым мечом в руках.

— Джиу! — Китайца как ветром сдуло с коня. Он скинул камзол и в тельняшке ждал Джиу, раскручивая клинок. Они сходились медленно, по кругу, словно не спеша ввинчивались в воронку, и вот сошлись. Зазвенела сталь, высекая искры, гаснущие в траве. А мы занялись остальными бандитами.

— Берем в клещи! — крикнул Меткач еще на скаку и поднял такую стрельбу, что бандиты, не ожидавшие серьезного натиска, слегка дрогнули. А когда в них врезался Хек со своим страшным байонетом, прошел насквозь, развернулся и двинул обратно, они совсем потеряли инициативу и стали обескураженно рассеиваться по насыпи, огрызаясь редкими выстрелами. Но палили не прицельно, а куда придется.

— Занимаем круговую! — скомандовал кто-то из них. — Занимаем круговую оборону!

Но какая там круговая оборона! Они явились сюда безнаказанно побесчинствовать, пограбить, а вместо этого вдруг над ними самими чинится произвол, да еще какой!

— Л-ложись! — с напускной свирепостью рычал Хек, сверкая байонетом. — Ложись, кому говорю! Хрясть! Хрясть!

Одного вооруженного бандита Проспект сбил в тот миг, когда дуло мушкета было направлено мне в лоб. Я даже не успевал втянуть голову в плечи. Уже падая под Проспектом, он нажал курок, и пуля со свистом ушла в небо. А на другого головореза я прыгнул прямо с коня, и мы покатились среди сундуков, баулов и гнутых ножек рояля.

Китаец и Джиу рубились чуть подальше, не обращая внимания на наши крики и выстрелы. Даже когда взорвался фонарь, выплеснув на насыпь ведро жидкого огня, они и бровью не повели. Уж слишком были поглощены друг другом эти два непримиримых врага.

Оба были хорошими бойцами, и если Китаец брал ловкостью, то Джиу — силой и опытом. Он орудовал пудовым мечом так легко, словно это была тренировочная рапира, и Китаец едва успевал отражать сокрушительные удары и уклоняться от них. Если хотя бы один достиг цели, Китаец так и остался бы лежать напротив второго вагона.

Кто-то промчался сверху по крышам и исчез. В самом поезде тоже шло сражение: в окнах мелькали локти, спины, стулья… Но кто кого там побеждал?

Мой соперник был бритоголов, мордат, мышцы так и ходили у него под рубахой. Я думал разделаться с ним нахрапом, но он вдруг так ловко бросил меня через бедро, что я улетел под паровоз и едва шею не сломал, приземляясь.

Дела! Без бешенства штурмового крюковика, видно, не обойтись.

Бритоголовый ждал в низкой стойке, слегка растопырив пальцы и шевеля ими. Он внимательно следил за моими глазами, руками и ногами одновременно.

— Ну иди, иди сюда, — приговаривал он и так грамотно поймал мою руку на болевой прием, что я чуть не остался без руки. Просто чудом удалось вывернуться. И тогда, разворачиваясь в прыжке, я заехал ему ногой под правое ухо от всей души.

Но это я хотел — под правое ухо, а там уже был выставлен блок, и бритоголовый удовлетворенно хмыкнул, когда я завопил от боли в голеностопном суставе.

Нет, без внутреннего бешенства мне явно не одолеть этого типа.

— Берегись! — предупредил я его и за несколько секунд вогнал себя в то самое состояние. Тут уж за мной было не уследить.

Я двинулся на него немного боком и молниеносно провел девяносто шесть ударов всеми четырьмя конечностями по его корпусу.

Не так уж он был и непробиваем, этот бритоголовый головорез!

— Все! Все! Все! — бормотал он как заведенный, когда я уже его связал и положил на ковер, чтобы не простудился. — Все! Все!

Все так все. Я огляделся. Хек, держа байонет в левой руке, правой с зажатым в ней ломиком отбивался от наседавшего толстяка. Тот пырял Хека алебардой, но пока безуспешно.