Приключения Бормалина - [43]

— М-да, труслив же ты, Форелли! — вздохнул Самсонайт, и было слышно, как он почесал в затылке. — Труслив и, я бы сказал, интриганист.

— О, я очень запуган, шеф! — подтвердил доктор с большой готовностью. — Так не томите меня, скажите: выставили охрану или не выставили? Зачем вы играете у меня на нервах?

— Не нервничай, доктор, затачивай ногти спокойно. Лежит у меня в секрете сама загребущая, ты ее знаешь.

— Загребущая лежит? Тут уж я могу успокоиться, тут уж никто не нарушит, наш покой. Между прочим, шеф, что-то давно не видно вторую рабочую руку… Куда вы ее запропастили, если не секрет?

— Она сзади тебя, — сказал Самсонайт, — отсыпается на верхних нарах. Утром ей в командировку. На траверзе мыса Соло попал в штиль галеон — надо воспользоваться случаем и пополнить подземник-застенок-запорник.

Звук напильника на минутку прекратился — очевидно, доктор оглядывался по совету шефа.

— Ах вот она! — воскликнул он. — И не видно ее, и не слышно!.. Я тут читал, шеф, что ее как-то приняли за морского удава и снарядили для поимки два корабля. Было такое?

— Ложь! — рявкнул Самсонайт. — Все ложь! Во-первых, приняли не за удава, а за гигантского октапода и начали обкладывать шестью бортами. Глубинные бомбы, тралы с электричеством, вертолеты, дюжина смельчаков в аквалангах — все, как полагается. А один снайпер стрелял специальными пулями, куда был вмонтирован маяк-датчик. Одна пуля попала в цель. Но мы ведь тоже не лыком шиты, Фил. Датчик мы тут же изъяли и прицепили к космическому кораблю многоразового использования. Случилась оказия на мыс Канаверал, вот мы и провернули операцию. Но самое интересное началось после того, как корабль вышел на орбиту…

— Простите, шеф, перебью. А загребущая, она не задремала случайно?

— Да ну тебя в болото! — обиделся Самсонайт. — Гляди! Проверяю ее на бдительность. — И он замолчал, громко сопя и проделывая что-то, к сожалению, не видное мне.

Не суждено нам было узнать про корабль, вышедший на орбиту…

Я вдруг почувствовал, не услышал, а именно почувствовал — затылком, кожей спины сквозь тельняшку, как сверху надо мной нависает что-то теплое и живое, как берет меня за шиворот одним нежным движением и отрывает от земли в звездное небо.

Загребущая рука! Не дремала она, нет, а наблюдала за нами и стерегла!

Огромной силы рывок, перелет по высокой карусельной дуге, и я больно упал прямо под Свечу, едва не сломав ногу. Все это стряслось в считанные секунды и так внезапно, что я чуть белугой не заревел от досады и страха. Но мне стало стыдно перед Робертом, и я промолчал. Сидел, привалившись спиной к холодной Свече, и, опустив голову на грудь, покорно разрешал толстым проворным пальцам шарить по моим карманам. А что было делать? Упустил я инициативу, проморгал опасность, а это всегда провал.

Если же говорить начистоту, то я очень испугался. Настолько испугался, что боялся даже поднять голову и хотя бы одним глазком взглянуть на исчадие. А ведь бывало в крутых пиратских заварухах, ничуть не моргая, глядел в лицо смерти, и не одной!..

Вот пальцы выложили на землю дымовую шашку, книгу, огрызок карандаша и, наконец, спички. Краем глаза я оценил бывшее содержимое своих карманов и вздохнул на прощание.

— О, коробок спичек! — обрадовался Самсонайт, и они мигом исчезли в огромном кулаке, а через секунду-другую высоко наверху начало потрескивать, разгораться пламя, быстро искажая все наши субъективные представления, об этих местах.

И вот стало светло.

— Какие люди к нам пожаловали! — гостеприимно прогудел Самсонайт и замолчал, а я тайком покосился по сторонам, вращая зрачками.

Вовсю полыхала Свеча, а вокруг стояла гуталиновой стеной тьма-тьмущая. В неверном, подвижном свете пламени стали видны толстые, живые, раздутые бревна, изумрудно-жирные от огня с одного боку, а другим погруженные в тень. Они слегка шевелились и подрагивали, и это была картина не для слабонервных. Одна из рук, уложенная бухтой, напоминала много автоколесных камер, брошенных друг на друга и чем-то слегка придавленных.

И все кругом приобрело совсем другие, неожиданные и большие очертания. Словно раздвинулись границы моей человеческой яви, привычной и хорошо обжитой, и я угодил совсем в другую, где ничто не имело отношения к жизни, которой я жил до этого часа Свечи.

Впрочем, нет, — Роберт. Он имел отношение к моей прежней жизни. Он с перепугу свалился мне на колени и притворился неодушевленным предметом, закутанным в твид, из-под которого вился черный вязаный галстук.

Сунув лапы под мышки и широко разинув клюв, он бездыханно лежал на штанине синего вельвета и глядел, не мигая, круглым обезумевшим глазом. Он глядел им на меня. И в этом глазу хорошо читалось одно-единственное слово: «Влипли!»

Да, Роберт, похоже, так оно и есть.

Я собрался с духом и наконец поднял голову. Рано или поздно надо было это сделать.

Глава 4 Застенок-подземник-запорник

Самсонайт сидел на камне и внимательно меня разглядывал. Мне даже почудилась жалость в некоторых его глазах: ведь они видели, как я упал и как мне было больно. Закинув одну половину ног на другую и подперев часть щек многими руками, он являл собой довольно жуткое зрелище, которое достаточно один раз увидеть, чтобы надолго потерять охоту к сомнительным путешествиям.