Приключения блудного барона - [68]

— А из бронированного стекла его не сделаешь, — с сожалением проговорил Лёха, глядя на шланг.

— Ну, почему же, — усмехнувшись, подтолкнул конструкторскую мысль Сидор. — Что у нас есть такого, что не по зубам местным?

— Попоны, — скривившись, проговорил сверху Ван. — Те самые толстые шерстяные попоны их горских баранов, с помощью которых они защищают своих лошадей от наших болтов, а мы своих от их стрел.

И наша стеклокольчуга или стеклобронь, — улыбнулся он, поняв куда Сидор клонит.

Повернувшись к поглядывающему на него снизу Лёхе, Ван тут же пустился в более детальные и подробные пояснения.

— Пустить поверх кожаных шлангов оплётку из стеклоброни или стеклокольчуги, и всё будет в порядке. Ну а пока вы ребята новые шланги в стеклоброне не переделали, воспользуемся тем что есть. А там дальше поглядим.

У тебя есть новый, на замену испорченного этим приёмщиков? Сердито кивнул он на довольного Сидора.

— Это же сколько она стоить то будет, — ахнул инженер. — Ты соображаешь?

— Делать лучше сразу, — отрезал Сидор, — и чего бы это ни стоило. Речь идёт о нашей жизни.

Короче, — Сидор хлопнул инженера по плечу, — расставаться с нашими арбалетами нам ещё рано. Система твоя сырая и явно не доработана. Но тем не менее, всё в принципе понятно. Остаётся только боевая практикам, — с мрачным видом заметил он. — Будем обкатывать.

Хорошая штука, — хлопнул он ладонью по борту своего старого броневика. Покосившись на стоящую рядом задумчивую Беллу, с неохотой добавил. — Но уж больно сырая. В лучшем случае — прототип.

— А что у нас с пулями? — повернулся он к Лёхе. — Тут же, я так понимаю, расход их увеличивается минимум втрое.

— Считай в десять раз, — поморщился тот. — но с пулями это ты к Марку. Такие вопросы ты с ним сам решай, а то он тут нас всех задолбал. Обзывает милитаристами и грозится вообще уйти, раз мы такие ненасытные. Что нам всё мало и мало.

— Врёт конечно, — улыбнулся он. — Но съездить к нему на поклон лишний раз я бы тебе посоветовал. Старик уважение любит.

— Пульки, пульки, пульки. Опять пульки, — недовольно буркнул Сидор. — Только вот пулек нам и не хватает. Да ещё стеклянные стрелки для арбалетов с оперением. Но будь их у нас побольше, там в Приморье, мы бы вообще горя не знали. Сами бы за бандитами охотились.

Марк меня убьёт, — мрачно констатировал он. — Точно убьёт. Он только-только собрался опять своими любимыми фигурными стекляшками заняться, да посудой всякой, а тут я его опять озадачу. Ещё больше чтоб пулек давал.

Нет, — обречённо качнул он головой. — Марк меня точно убьёт.

Если только ему не предложить какой-нибудь шикарной альтернативы, — задумчиво пробормотал он. — Только вот какой?

Придётся соглашаться на увеличение выпуска продукции его художественного цеха, — совсем уж уныло закончил он свой пассаж.

Ночная кукушка…*

После того как он очнулся от любовной лихорадки и его опять закрутили дела, прошла казалось вечность. Жизнь вроде наладилась. И в ней было много такого, чему он искренне радовался.

Сидор вставал, как привык ещё в Приморье, рано утром, задолго до рассвета. Работал пару часов с бумагами, пока не просыпалась Белла, и они переходили к более приятому совместному занятию. Потом они вместе завтракали, а потом Сидор убегал по делам, оставляя Беллу одну дома, заниматься появившимися у неё последнее время здесь на заводе какими-то своими непонятными женскими делами. Или они вместе ехали разбираться с делами Сидора, когда тому было скучно одному, или когда само дело представляло для Беллы какой-то интерес.

Но всё это благолепие продолжалось недолго. Где-то с неделю. А потом, сразу за его последним визитом в Трошинские кузни, время остановилось. Разом.

Вторую ночь Сидор не спал. Любовная лихорадка кончилась. Схлынула, словно какое-то непонятное наваждение, после которого остаётся лишь лёгкое недоумение: "А что это было?". Он спал с лица, под глазами у него появились едва заметные тёмные круги от недосыпу, черты лица заострились, а в словах и поступках вдруг появилась какая-то резкость, и, удивлявшая многих до того знававших его ранее, жёсткость.

Пока это всеми списывалось на изменения, произошедшие со всеми кто побывал в Приморье и вернулся оттуда живым, но было понятно что долго такое заблуждение продолжаться не могло и правда когда-нибудь вылезет. Не сегодня, так завтра кто-нибудь свяжет изменения в его характере с отношениями у него в семье, и посыпятся неприятные вопросы. А вот этого он не хотел.

Сидор вообще не терпел, когда кто-либо совался в его внутренний мир. А с такой неустроенностью в личных отношениях с Изабеллой, подобное было неизбежно. Становиться же предметом досужих разговоров местных кумушек у него не было ни малейшего желания. Проблему надо было решать. Быстро и радикально. Только вот как?

И вот уже который вечер подряд, дождавшись, когда устроившаяся у него на сгибе локтя Изабелла примется уютно посапывать, устав после бурно проведённого вечера, он осторожно освобождал свою руку, подымался, накидывал на плечи тёплый домашний халат, купленный как-то по случаю в Приморье, и тихо шёл на кухню пить чай.

Круто заваренные листья лианы лимонника лонгарского с добавками особым образом высушенных листьев и цветков шишко-ягоды — совсем не то, что нужно уставшему за день человеку чтоб хорошо выспаться. Но зато крепкая, ядрёная заварка великолепно прочищала мозги и позволяла разобраться в самом себе, понять — что здесь происходит.