Приключения Бесхвостика Пелле - [8]

— Это что ещё такое? — спросил Пелле.

— Божья коровка, — сказала Большая Стина. Божьи коровки безвредные и добродушные, так что если им это нравится, пусть себе сидят на моём носу.

Пелле зевнул. Он понял, что очень устал. Но что это? Божья коровка, в сто раз больше, чем та, которая улетела, уселась перед ним и уставилась на него. «Это не божья коровка, а какая-то прямо божья корова», — испуганно подумал Пелле.

— Это ты — Бесхвостик Пелле? — зарычала она.

— Я, — трясясь от страха, пролепетал Пелле.

— Это ты собирался на травку?

— Я, — Пелле била дрожь от кончика носа до… чуть было не сказал — до кончика хвоста, но хвоста, как вы помните, у него не было.

— На травку — значит, на травку! — проревела божья корова, схватила Пелле за шкирку и поднялась в воздух. Они летели над полями и лугами, над лесами и озерами, над домами и усадьбами. Но вот она начала постепенно снижаться, и приземлилась на большой лужайке. Между двумя берёзками был натянут плакат с огромной ярко-зелёной надписью «Травка», и мальчик в белом пиджаке бил в гонг и громко кричал: «Милссти прошшу к обеду! Милссти прошшу к обеду!»

— Пасись! — приказала божья корова. Пелле не посмел ослушаться и начал щипать травку. Тут он увидел, что ещё самое меньшее сто кошек занимаются тем же самым.

«Теперь-то и я буду коровой», — с грустью подумал Пелле. И не успел он об этом подумать, как громко замычал.

Тут ему на нос упала крупная холодная капля, другая на ухо — и вдруг обрушился сильный летний дождь!

«Это потому, что я ел траву, — подумал Пелле. — Фу, как мокро!»

И тут он проснулся! (Вы, конечно, поняли, что вся эта история ему просто приснилась.)

А мокро было потому, что Большая Стина начала его вылизывать изо всех сил. И нос, и спину.

— А где божья корова? — спросил спросонья Пелле.

— Не корова, а коровка, — поправила Большая Стина. — Давно улетела.

— А что это за лужайка, где написано «травка», и куда делись кошки?

— Ты просто задремал, малыш, — сказала Большая Стина. А теперь пора идти домой, чтобы успеть к вечернему молоку.

— Где ты пропадал? — с упрёком сказала Биргитта, когда Пелле пришёл домой. — Если бы ты знал, как мы волновались.

— Кажется, начинается дождь, — сказал папа. — Во всяком случае, мне на нос что-то капнуло.

— И мне, — сказал Улле.

И это была правда. Пошёл тихий летний дождик.

— Как хорошо, — сказал папа. — Это как раз то, что надо — и для цветов, и для посевов.

— А знаешь, папа, что я думаю? — спросила Биргитта. — Как ты считаешь, чем занимался Пелле, пока он пропадал?

— Понятия не имею, — пожал плечами папа.

— Я думаю, что он ел траву, и поэтому теперь идёт дождь. — И она повернулась к Пелле и спросила: — Ты что, пасся на травке?

— Мяу, — сказал Пелле.

Глава одиннадцатая. Пелле потерялся

Какое это было лето! Пелле очень нравилось жить в деревне.

И, наверное, самое лучшее было, когда доили коров. Каждое утро и каждый вечер Большая Стина и Пелле провожали тётушку Хедду в стойло. Они стояли и смотрели, как та доит бурёнок и терпеливо дожидались момента, когда же, наконец, тётушка нальёт им молока в крышку от фляги. Парное молоко, свежий воздух, трава — всё это было просто замечательно. Большая Стина всегда жмурилась, когда ела, и Пелле это очень нравилось. Было так приятно — есть и жмуриться, и он тоже решил попробовать. Но, зажмурив глаза, он сунул нос слишком глубоко, отчего чихнул три раза подряд, и молочные брызги полетели во все стороны. Сидевшая неподалёку сорока (её почему-то звали Конрад) презрительно расхохоталась.

— Не так-то это просто — есть из блюдца, — сказал Конрад насмешливо.

— Кто бы говорил, — хмыкнул Пелле. — Посмотрел бы я, как ты будешь лакать молоко из крышки со своим длинным носом.

— А я бы поглядел на тебя, как ты летаешь, — засмеялся Конрад, — и как рулишь хвостом!

И он, хохоча, полетел по своим делам.

Но лето кончалось. Листья на деревьях начали желтеть, в лесу повсюду торчали зонтики грибов, на кочках краснела брусника. Солнце с каждым днём всё больше торопилось спрятаться за лесом, и всё ленивее вставало по утрам. И семья Пелле начала собираться в город. Я имею в виду, понятно, семью, в которой Пелле жил, то есть папу, маму, Биргитту и Улле.

— Ну что ж, — сказал папа. — Завтра мы возвращаемся в город. Если я не ошибаюсь, в понедельник у Улле начинаются занятия.

— Начинаются, — кисло сказал Улле, — могли бы сделать физкультурный день в понедельник. И мы бы ещё денёк пожили в деревне.

— А во вторник можно сделать санитарный день, — предложила Биргитта, — и тогда можно остаться ещё на денёк.

«Хорошо бы они подошли к этому вопросу основательно, — подумал Пелле. — Школу надо хорошенько выскоблить, так что меньше чем парой дней не обойдёшься». Ему тоже страшно не хотелось уезжать из Эврабу.

На следующий день всё семейство уезжало, все садились в поезд. Большая Стина тоже пришла на вокзал и помахала им на прощанье. Ну, не то чтобы помахала по-настоящему, у кошек нет такого обычая, но если бы такой обычай у кошек был, то будьте уверены: Большая Стина долго махала бы на прощанье своей серой лапкой.

— Счастливого пути! — сказала Большая Стина. — До следующего лета!