Приключения английского языка - [32]

Книга открывается описанием весеннего дождя:

When April with his sweet showers

Has pierced the drought of March to the root

And bathed every vein in such moisture

Which has the power to bring forth the flower,

When also Zephyrus with his sweet breath

Has breathed spirit into tender new shoots

In every wood and meadow…

Then people love to go on pilgrimage.

(Когда апрель обильными дождями

Разрыхлил землю, взрытую ростками,

И, мартовскую жажду утоля,

От корня до зеленого стебля

Набухли жилки той весенней силой,

Что в каждой роще почки распустила…

Тогда со всех концов родной страны

Паломников бессчетных вереницы

Мощам заморским снова поклониться

Стремились истово…[3])

Так автор спокойно и неторопливо собирает слушателей и читателей, говоря с ними на своем языке, на языке, предназначенном больше для чтения вслух, для широкого круга слушателей, чем для чтения наедине:

Whan that Aprill with his shoures soote

The droghte of March hath perced to the roote

And bathed every veyne in swich lycour

Of which vertu engendred is the flour;

When Zephirus eek with his sweete breeth

Inspired hath in every holt and heeth

The tendre croppes…

Thanne longen folk to goon on pilgrimages.

(Когда апрель свежим дождем Пропитал сухую землю марта до корней И промыл каждую жилку той влагой, Что обладает силой пробуждать к жизни цветы, Когда зефир сладостным дыханием Вложил дух в нежные новые ростки Во всех лесах и на всех лугах… В это время народ оправляется в святое паломничество…)

Примерно четверть использованных Чосером слов заимствована из французского языка. В приведенном отрывке в каждой строке встречается в среднем, по крайней мере, одно французское слово: April, March, perced, veyne, lycour, vertu, engendred, flour, inspired. Значения многих из этих слов были со временем утрачены: lycour – влага; vertu – сила. Далее, corage – сердце; straunge – чужеземный, далекий. Zephirus – из латыни, root – из древнеисландского. Однако нет ощущения, что английский язык поглощен другими языками. Это именно английский язык. Все слова, называемые лингвистами служебными (местоимения и предлоги), являются древнеанглийскими; это компоненты, составляющие основу.

And specially from every shires ende

Of Engelond to Caunterbury they wende,

The hooly blisful martir for to seke,

That hem hath holpen [helped] whan that they were seeke.

(…Многих влек

Фома Бекет, святой, что им помог

В беде иль исцелил недуг старинный,

Сам смерть приняв, как мученик безвинный.)

Упомянутый здесь мученик – убитый архиепископ Фома (Томас) Бекет, или Фома Кентерберийский.

Такова основная структура рассказов. Внутри нее, как внутри языка, мы находим удивительное множество вариаций различных историй. Персонажи встречаются в Саутваркском районе в харчевне «Табард», что в пяти минутах ходьбы от будущего театра «Глобус». При Чосере, как и при Шекспире, это был разношерстный район города, где на извилистых ведущих от Темзы улицах было полно моряков и праздных гуляк, карманников и проституток, рынков и трактиров: «настоящий Лондон» как во времена Чосера, так и в наши дни. Вот появляются персонажи:

A knyght ther was, and that a worthy man,

That fro the tyme that he first bigan

To riden out, he loved chivalrie,

Trouthe and honour, fredom and curteisie.

(Тот рыцарь был достойный человек.

С тех пор как в первый он ушел набег,

Не посрамил он рыцарского рода;

Любил он честь, учтивость и свободу…)

Здесь Чосер перенял и приспособил язык и идеи, привнесенные Алиенорой Аквитанской, тем самым создав образ, продолжавший фигурировать в английской истории и литературе даже в XX веке. Он может быть еще не явным: человек знатный и привилегированный, неподкупный, скромный и учтивый, особенно по отношению к дамам, человек, готовый бороться за благое дело и при этом не очерствевший на войне, благородный и порядочный. Здесь присутствует некоторая доля иронии: перечень боевых отличий перекликается со списком убийств. Однако чосеровский образ рыцаря, карикатурный, идеализированный, высмеиваемый, но бережно открываемый заново с каждым новым столетием, стал первым из вереницы персонажей, определивших одну из особенностей английского характера, как мы его себе представляем.

Подобную характеристику автор дает почти каждому пилигриму. Сквозь призму своего английского языка Чосер подарил Англии первую национальную портретную галерею.

Ther was also a Nonne, a Prioresse,

That of hir smylyng was ful symple and coy;

Hire gretteste ooth was but by Seinte Loy;

And she was cleped [called] madame Eglentyne.

A Monk ther was, a fair for the maistrie [fit to wield authority],

An outridere, that lovede venerie [hunting]

A Marchant was ther with a forked berd,

In mottelee, and hye on hotse he sat;

The Millere was a stout carl [fellow] for the nones;

Ful byg he was of brawn…

(Была меж ними также Аббатиса –

Страж знатных послушниц и директриса.

Смягчала хлад монашеского чина

Улыбкой робкою мать Эглантина.

В ее устах страшнейшая хула

Звучала так: «Клянусь святым Элуа».

Монах был монастырский ревизор.

Наездник страстный, он любил охоту

И богомолье – только не работу.

Купец с ним ехал, подбоченясь фертом,