Приключения, 1966 - [44]

Осторожно, словно опасную игрушку у ребенка, я отобрал у Михаила пробирку и начал рассматривать мутноватую воду.

— Слушай, старик, а ты биохимический анализ проводил?

— Не успел.

— Надо этим заняться. Букашки стоящие. Но надо попробовать обойтись без них, раз они такие нежные и капризные. — Как без них?

— Смоделировать, старик, смоделировать. На что они нам нужны, сами микробы? Не будешь же ты все время сидеть возле них, чтобы не пропустить момент землетрясений, да еще непрерывно омывать их свежей морской водой? Мы их создадим искусственно. Впрочем, именно их я сотворять не предлагаю. Ведь чтобы создать робота, совсем не обязательно делать ему глаза, руки, ноги и прочие лишние детали, подражая человеку. Скопировать химизм — вот все, что нам нужно. Общими силами мы сумеем подобрать биохимическую среду, которая точно так же станет реагировать на приближающееся землетрясение, как и эти малютки.

— Правильная идея! — Базанов хлопнул по плечу одной рукой Михаила, а другой меня, словно скрепляя этот союз. — А я вам подсоединю к будущему прибору-предсказателю такой ревун, что о грозящем землетрясении сразу полмира услышит!..

Б. ТАРТАКОВСКИЙ ПАУКИ

ПРОПАЛ РЫБАК

С Егором Франчуком я был знаком давно, не раз писал о нем. Тем более меня взволновало письмо, полученное редакцией из Верхней Лозовки.

«Две недели тому назад, — сообщали авторы письма, — жители нашего села были потрясены неожиданным исчезновением Егора Франчука — рыбака верхнелозовской артели. Он вышел в моторке на реку и не возвратился. Мы решили, что стряслась беда, — рыбак утонул. Стали искать тело по всей реке от Верхней Лозовки до устья, однако поиски до сих пор ни к чему не привели. Вместе с рыбаком пропала и его лодка. Может быть, Егор Франчук вовсе и не утонул, а колхозную лодку с мотором продал. Все может быть. Тогда зачем наводить тень на всех честных граждан села, что делает следователь райпрокуратуры товарищ Курносов, допытывая с пристрастием всех и каждого? Пусть редакция областной газеты разберется в данном прискорбном факте».

Следовали пять неразборчивых подписей.

Я позвонил Курносову.

— Виктор Емельянович, — сказал я, — мы получили из Верхней Лозовки очень тревожное письмо. Что случилось с Франчуком?

— Исчез человек — вот все, что я пока могу сказать, — последовал ответ.

— Вы думаете, он утонул?

— Ничего не могу утверждать. Идет следствие. А кто вам пишет? — заинтересовался следователь.

— Подписи неразборчивы. Но дело ведь не в этом. Франчук, как вам известно, один из лучших рыбаков артели, — напомнил я.

— Знаю, — коротко ответил Курносов.

— Виктор Емельянович, я сегодня же выезжаю в Верхнюю Лозовку. Может быть, нужна моя помощь?

— Заезжайте ко мне из Верхней Лозовки, если сможете, поговорим.

— Ладно.

На следующее утро я выехал в Верхнюю Лозовку. Но здесь меня постигла неудача. В селе не оказалось авторов письма. И почерк писавшего в редакцию никому не был знаком.

Только много недель спустя мне стало понятно, что произошло в солнечный апрельский день тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года.

КТО ВЗЯЛ БАТОМЕТР?

После уроков Валерий Франчук пошел в кабинет химии за батометром, чтобы сделать пробу воды на своем участке реки.

Прибора на месте не оказалось. Вместе с учителем Валерий обыскал все полки и шкафы, но батометра не было.

— Может быть, его взял Лутак? — спросил Сергей Никитич.

Харитон Лутак наблюдал за кислородным режимом во втором створе реки. Валерий побежал к Лутаку, хотя и не верил, что батометр у него.

Лутак был дома, помогал отцу чинить сети, развешанные на держалах во дворе.

— Харитон, — сказал Валерий, задыхаясь от быстрой ходьбы, — ты не брал в химическом моего батометра?

— Зачем он мне? — удивился юноша, продолжая работать игличкой. — Разве у меня своего нет?

— Сергей Никитич сказал, может быть, ты взял.

Поверх сети показалось широкое, с седыми усами лицо Григория Калениковича — отца Харитона.

— Бог с тобой, Валерий. Если хочешь знать, мы бы отдали и наш. Большая радость в такой мороз брать пробы. Все равно леща не спасем. Все в руце божьей, сынок.

«Как же, — подумал Валерий, — очень я верю в твоего бога!» Валерка знал, что отец, Харитона сектант. Недаром односельчане называли его Штундой. По всякому поводу он ссылается на божью волю и его могущество.

— Зачем же Харитон взялся? — вызывающе ответил Валерий. — Думаете, не нашлось бы охотника?

— Вижу, смирения в тебе нет, хлопче, — покрутил головой Григорий Каленикович. — Весь в папашу. Пусть лучше твой учитель, Сергей Никитич, поднимет голос против завода, спускающего в реку всякую нечисть, от которой дохнет рыба. А замор, если бог захочет, все равно будет. И батометр не поможет…

— Очень мы боимся вашего бога! — закричал Валерка и выбежал со двора.

«Как быть, если не найдется батометр? — возвратился к своей пропаже Валерка. — Что сказать Бондаренко, который доверил ему пост?»

Бондаренко был инспектором рыбоохраны, человеком новым в их местах. Как-то он пришел в гости и долго говорил с отцом о рыбацкой артели, о своей работе инспектора. Валерий занимался своим делом, но не пропустил ни слова.

— Работа у меня такая, — говорил Бондаренко, — что без вашей, рыбаков, помощи мало что я успею. Да и привык я, честно говоря, в своем деле опираться на людей. Народ — лучший помощник.