Приключение рождественского пудинга - [63]

— Его состояние переходит к вам?

— Да. Точнее говоря, он оставил мачехе, то есть Луизе, не облагаемые налогом четверть миллиона, еще по мелочи разным людям, но остальное переходит ко мне.

Неожиданно она улыбнулась.

— Так что, как видите, мосье Пуаро, у меня были все основания желать его смерти.

— Я вижу только, мадемуазель, что вы унаследовали его ум.

— Да, — задумчиво протянула она, — в этом ему нельзя было отказать. В нем всегда чувствовалась сила — поистине неистовая энергия, — но она вся ушла в злость и горечь — в нем не осталось человечности…

— Grand Dieu[53], — тихо проговорил Пуаро, — но какой же я глупец!

Джоан Фарли посмотрела в сторону двери.

— Что-нибудь еще?

— Только два маленьких вопроса. Вот этот захват, — показал он на стол, — он всегда был здесь?

— Да. Отец пользовался им, когда брал что-нибудь с пола. Он не любил нагибаться.

— И последнее. У вашего отца было хорошее зрение?

Девушка удивленно посмотрела на Пуаро.

— Совсем нет, он вообще ничего не видел. Я имею в виду, без очков. Это у него с детства.

— А в очках?

— О, с ними он видел все превосходно.

— То есть читал газеты, и так далее?

— Да.

— Тогда у меня все, мадемуазель.

Джоан Фарли вышла из комнаты.

— До чего же я был глуп, — пробормотал Пуаро. — Оно все время находилось здесь, прямо у меня под носом. И именно поэтому я его проглядел!

Он снова, высунулся из окна. Далеко внизу, в узком проходе между особняком и фабричной стеной, темнел какой-то небольшой предмет.

Пуаро удовлетворенно кивнул и вышел из комнаты.

Остальные все еще были в библиотеке. Пуаро обратился к секретарю:

— Попрошу вас, мистер Конворси, подробно описать обстоятельства, при которых мистер Фарли обратился ко мне. Когда, например, он продиктовал вам письмо?

— В среду вечером — в половине шестого, насколько я помню.

— Были ли какие-нибудь особые распоряжения относительно его отправки?

— Мистер Фарли сказал только, чтобы я сделал это лично.

— Вы так и поступили?

— Да.

— Возможно, он просил вас передать какие-то распоряжения и дворецкому относительно моей персоны?

— Да. Он велел передать Холмсу (так зовут дворецкого), что в половине десятого явится джентльмен. У него следует спросить имя, а также убедиться, что у него с собой письмо.

— Весьма необычные предосторожности, вы не находите?

Конворси пожал плечами.

— Мистер Фарли… — осторожно сказал он, — и был весьма необычным человеком.

— Какие-нибудь еще инструкции?

— Да. Он велел мне взять выходной на тот вечер.

— И вы взяли?

— Да, сэр, сразу после обеда я отправился в кино.

— И когда вернулись?

— Примерно в четверть двенадцатого.

— После этого вы еще виделись с мистером Фарли?

— Нет.

— А утром он не упоминал о нашей беседе?

— Нет.

Пуаро немного помолчал.

— Когда я пришел, — сказал он, — меня провели совсем не в комнату мистера Фарли.

— Да. Холмсу было предписано проводить вас в мою комнату.

— Но почему в вашу? Вы можете это объяснить?

Конворси покачал головой.

— Я никогда не обсуждал распоряжений мистера Фарли, — сухо объяснил он. — Ему бы это совсем не понравилось.

— А обычно он принимал посетителей в своей комнате?

— Да, но, опять же, не всегда. Иногда и в моей.

— Видимо, в таких случаях это было чем-то вызвано?

Хьюго Конворси задумался.

— Нет, едва ли — я как-то никогда не задумывался об этом.

— Вы позволите, я вызову дворецкого? — спросил Пуаро, поворачиваясь к миссис Фарли.

— Разумеется, мосье Пуаро.

На звонок явился Холмс, как всегда безупречно корректный — воплощение учтивости.

— Вы звонили, мадам?

Миссис Фарли кивком указала на Пуаро. Холмс вежливо повернулся:

— Да, сэр?

— Какие инструкции вы получили, Холмс, касательно моего визита в среду вечером?

Холмс откашлялся и сообщил:

— После обеда мистер Конворси предупредил меня, что в девять тридцать прибудет джентльмен по имени Эркюль Пуаро. Мне следовало удостовериться, точно ли это тот джентльмен, спросив его имя и убедившись в наличии при нем письма. После чего я должен проводить его в комнату мистера Конворси.

— Вы получили также и распоряжение постучать в дверь?

На лице дворецкого отразилось явное неудовольствие.

— Так было заведено. Я всегда должен был стучать в дверь, впуская посетителя. Пришедшего по какому-то делу, — уточнил он.

— Вот-вот, это меня и смущало. Вы получали еще какие-нибудь распоряжения на мой счет?

— Нет, сэр. Мистер Конворси сообщил мне то, что я только что передал вам, а потом сразу ушел.

— Когда это было?

— Без десяти минут девять, сэр.

— После этого вы видели мистера Фарли?

— Да, сэр, в девять я, как обычно, принес ему стакан горячей воды.

— Мистер Фарли находился у себя или все еще в комнате мистера Конворси?

— Он был в своей комнате, сэр.

— Вы не заметили там ничего необычного?

— Необычного? Нет, сэр.

— А где в это время находились миссис и мисс Фарли?

— В театре, сэр.

— Благодарю вас, Холмс, это все.

Дворецкий поклонился и вышел из комнаты. Пуаро повернулся к вдове миллионера:

— Еще один вопрос, миссис Фарли… У вашего мужа было хорошее зрение?

— Нет. Без очков — нет.

— Он страдал сильной близорукостью?

— О да, без своих очков он был практически беспомощен.

— У него, вероятно, их было несколько?

— Да.

— Ага, — проговорил Пуаро, откидываясь на спинку кресла. — Думаю, это решает дело…