Прикид - [109]

Кэролайн, по-прежнему отвернувшись от нас, смотрела в окно.

– Да… представьте… доводилось. И часто, – ответила она.

Затем взяла свою сумку и, виляя бедрами, зашагала в лавку – с таким видом, точно весь мир теперь может отдыхать. Мы с Гейл обменялись яростными взглядами и последовали за ней. Гейл, громко пыхтя, топала по ступенькам.

– Сучка!.. Строит из себя благородную! – шипела она.

Весь день мы были заняты. Кэролайн то входила, то выходила. Покупательниц, которые слишком долго возились, выбирая наряды, она предоставила моим и Гейл заботам, а сама, под предлогом того, что ее ждет очередная клиентка или что ей нужно провести срочные переговоры по «Адюльтурам», ускользала в соседнее помещение. Слово «Адюльтуры» она произносила нарочито громко – к изумлению нескольких дам, перебиравших в корзине шарфики.

Несмотря на твердое убеждение Кэролайн, что мужчина тот был действительно прислан из дворца, я пыталась утешиться тем., что, повидав нас троих один раз, он уже никогда больше не вернется. Даже с первого самого непрофессионального взгляда становилось ясно, что дамочки, подобные нам, не слишком соответствуют меркам, которые может предъявить ее королевское высочество. Скорее наоборот. О Господи, но этот тип… он даже взял с собой одну из наших карточек с рекламой «Зачем дожидаться смерти? Расставайтесь прямо сейчас!». Я представила, как он стоит перед герцогиней в своем костюме с Савил-роу 72. Молчит, потом откашливается и заявляет следующее: «Простите, мадам, но… э-э… мне кажется, это не совсем соответствует нуждам вашего высочества… Э-э… то есть я хочу сказать… они не профессионалы… э-э… скорее просто магазин готового платья, мадам, причем поношенного. Возможно, ваше высочество, вы были просто дезориентированы этой рекламой… Я мог бы предложить вам одного очень знающего психиатра из Девоншира, с которым ее величество королева имела случай консультироваться в связи с проблемами другой ее невестки и по поводу проблем с пищеварением у…»

При мысли об этом я улыбнулась. Судя по хмурому выражению на лице Гейл, она думала о том же. Кэролайн, оправившись от первоначального потрясения, вновь обрела уверенность в себе и держалась как ни в чем не бывало. Сновала из лавки в офис и обратно, что-то мурлыкая под нос. Зная Кэролайн, я была уверена: она уже репетирует интервью с ее королевским высочеством, готовится задавать выворачивающие душу вопросы в наиболее удобоваримой для особ королевских кровей форме. И мне уже почти хотелось, чтобы наша дворцовая «миссия» состоялась – хотя бы просто для того, чтоб услышать, как Кэролайн перемывает косточки королевским особам за джином с тоником.

– Чего это ты улыбаешься, Анжела? – подозрительно спросила Гейл, выписывая квитанцию и с такой силой нажимая на перо, что бумага трещала.

– Да вот, подумываю о том, не повесить ли нам на дверь табличку «По указу ее королевского величества», – ответила я.

Тут наконец сквозь хмурые облака, весь день затенявшие лицо Гейл, проглянуло солнышко.

– А где лучше повесить эту хреновину, как думаешь? – И она усмехнулась. – Под этим твоим голым изображением, что ли? Самое место! А может, попросить Рика, чтоб он слазил наверх и прилепил нечто вроде фигового листка на твое причинное место? Ты как?

Ну, слава тебе Господи, Гейл наконец повеселела. Правда, время от времени, когда покупателей поблизости не было, она снова принималась ворчать, вспоминая, какие вопросы задавал нам этот тип из дворца.

– Вот сучий выродок! Хрен с горы! Имел наглость спросить, какая у меня квалификация! Какие, видите ли, университеты я посещала! Бог ты мой! И это я, которая продавала майки с битлами в Ливерпуле! И тебя, которая сохла в этом задрипанном банке в Ипсуиче! И Кэролайн с этими ее несколькими классами, на один больше, чем у леди Ди! Квалификация, дипломы!.. Интересно, где он сам получил диплом, выучился лизать королевские задницы?.. Надо было спросить.

Покупатели слышали обрывки этих откровений. Затем пришло наконец время закрывать магазин. Кэролайн ушла раньше, намереваясь закатить грандиозный скандал в банке «Куттс» – за отказ открыть счет на имя компании «Адюльтуры». Имонн, подслушавший ее телефонный разговор, клялся и божился, что никогда никто на его памяти еще не говорил так с управляющим банком. Карен тоже пребывала в полушоковом состоянии, хотя, возможно, то было продиктовано слишком пристальным вниманием со стороны Имонна к ее особе.

Вечер стоял по-весеннему теплый и тихий. Я ехала домой вдоль реки, по набережной. Специально избрала более длинный путь, чтобы успокоиться созерцанием реки, неспешно несущей свои воды к морю. У берега в лужице грязи стояла, точно часовой, цапля. Флотилия уток медленно плыла в никуда. Вдали река сворачивала к западу, отливая серебром в лучах заходящего солнца. Несколько гребцов в маленьких двухвесельных лодках походили издали на скользящих по воде насекомых. На парапете там и сям виднелись согбенные фигуры рыбаков.

Как много должно сойтись случайных и незначительных на первый взгляд деталей, чтобы создать пейзаж такой умиротворяющей силы и красоты. Я поняла, что воспринимаю это умиротворение с особой остротой, поскольку в жизни моей не было в настоящее время никакого покоя. Странное чувство… И если бы в душе у меня царили мир и покой, то всю эту раскинувшуюся передо мной картину я воспринимала бы не более чем повседневно наблюдаемую обыденность, а мысли мои были бы заняты самыми обыденными и простыми вещами – что сготовить на ужин, чего из одежды не хватает Рейчел, куда отправить ее на каникулы летом, какие весенние цветы лучше посадить в саду. Банальность и умиротворенность простых каждодневных дел… И в то же время меня завораживала незатейливая прелесть этого пейзажа. Мне хотелось обнять его, присвоить себе, всегда держать под рукой, чтобы он освещал пути и тропинки в той новой неведомой жизни, которую я собиралась начать. Экзальтированное состояние души, в котором я пребывала, заставляло взглянуть на эту жизнь по-другому. Будущее возбуждало, влекло – сколько прекрасных возможностей оно открывало, сколько опасностей позволяло избежать! Как уныла и сера жизнь тех женщин, для которых надежда утратила свой заманчивый блеск, счастье – свой вкус и аромат. Не теряй их, тихо сказала я себе. Пусть тридцатый год твоей жизни превратится в рай на земле, а не сводится к одним домашним хлопотам.