Приказано обезвредить - [46]

— Может, зайдем еще к соседям? — предложил Беликов.

Я согласился.

Здесь хозяйка была помоложе. И слово в слово подтвердила свидетельства бабы Натальи (так представилась нам пожилая). Двоих, правда, она не узнала: далековато все-таки. А Груздева назвала. Он щупленький, как мальчишка. И еще. Кто первый прыгал — был с большим кульком.

— Так, — в раздумье произнес по дороге в заводоуправление майор Беликов. — Круг пока замыкается на Груздеве, Примаке, Лысенко и на рабочей Захарко. Что предлагаете, товарищ майор?

— Предлагаю остановиться на второй версии и объединить наши усилия. А также позвонить полковнику Оганову.

В коридоре все еще толпился народ, и Беликов, приоткрыв дверь, попросил пригласить Примака.

В кабинет директора вошел высокий рыжеволосый парень с дерзким взглядом зеленых глаз.

— А я слыхал, что старикам везде у нас почет, — сказал он с вызовом, усаживаясь на стуле. — Я — молодой, могу и подождать.

— Вы во сколько ушли сегодня домой? — перебил я его раздраженный монолог.

— В четыре.

— А кто раньше? Вы или Груздев?

— Ха! — блеснул он крепкими ровными зубами. — Разве за этим ветераном угонишься? Впереди всех скачет. На утренний клев боится опоздать.

— Отвечайте по существу, — попросил я Примака. — Вы какой размер обуви носите?

— А вам зачем это знать? — поднял брови Примак. — Я подарков от незнакомых не принимаю.

— Объясните свое поведение, — не выдержал я.

— Нынешней весной меня на пятнадцать суток взяли, — насупился Примак. — Хотя не я первый того сморчка ударил. Я защищался.

— Ничего себе: защищался! — взорвался Беликов. — Пострадавшего «скорая помощь» забрала. Только сейчас не об этом речь. — Майор взял себя в руки и протянул свидетелю листок бумаги. — Напишите, что вы знаете о покушении на сторожа Березовского.. Когда услышали об этом, от кого, где в то время находились…

Примак сел писать, а мы с майором отошли к окну. Неподалеку в скверике сидел на скамейке печальный Груздев.

— Разрешите?

В комнату заглянул оперативник Маркедов с газетным свертком в руках.

— Вот, товарищ майор, — обратился ко мне, — нашли в кустах.

— Ну-ка, ну-ка, — я развернул сверток. В нем был ботинок 37-го размера. — К следу прикладывали?

— Так точно. Это его след под окном.

Примак, скрипнув стулом, с облегчением сообщил:

— Написал.

— И свой сорок пятый размер обуви указали? — напомнил Беликов и передал мне исписанный листок. — Не в службу, а в дружбу, — попросил паренька, — разыщите и направьте к нам заведующего производством.

— Мне некогда, — заявил, войдя в кабинет, запыхавшийся Лысенко. — Сами понимаете, работа, план…

— Нужно уточнить кое-что, — успокоил его Беликов, — всего на пару минут беседа. Так в котором часу вы ушли с завода?

— Я уже давал показания: в три.

— Итак, в три часа ночи вы покинули цех и куда направились?

— К воротам, понятно.

— Неправда, — возразил я. — Вы ушли другой дорогой.

Лысенко побледнел. Помолчав, неуверенно сказал:

— Мне через забор лезть должность не позволяет.

— И все же… вас видели.

— Груздев, что ли? Так это он себя реабилитирует.

— Нет, не Груздев, — я сделал паузу и добавил: — С целлофановым кульком. Кстати, что было у вас в кульке?

Лысенко вскочил со стула и тут же снова сел. Лицо его покрылось пятнами от волнения.

— На каком основании?.. — выдавил он, облизнув пересохшие губы.

— Вы подозреваетесь в убийстве сторожа Березовского.

Лысенко угрюмо молчал.

Получив ордер на обыск, мы несколько часов искали целлофановый кулек. Обнаружили только через сутки в садике, под старой яблоней. Пересчитали сумму. Не хватало 10 тысяч рублей.

— Может, вы хотите облегчить свою участь, сообщив, где остальные деньги? — спросил я.

— А, — махнул рукой убийца, — теперь мне все равно. Галине Захарко отдал, за помощь…

Дальше следствие пошло без задержки. Как оказалось, Лысенко и Захарко вступили в преступный сговор о краже денег из сейфа. Чтобы запутать следствие, Захарко сделала оттиск ботинка Груздева под окном бухгалтерии и дала ложные показания о посещении заведующим производством карьера. Это подтверждалось и тем, что минувшей ночью горели оба прожектора, а не один, как заявил Лысенко.

Узнав о том, что преступление раскрыто и Лысенко дал показания, Захарко — ранее судимая за хищение — сама принесла недостающие 10 тысяч рублей. Круг замкнулся.

А. М. Кузьменко, генерал-майор милиции в отставке «НЕРОН» ИЗ КАМЕННОГО БРОДА

Что разбудило в ту ночь Татьяну Филипповну, она не смогла вспомнить. Открыв глаза, увидела на белой стене летней кухни трепещущие красные блики.

— Батюшки, горим! — прошептала в ужасе и машинально надела халат.

Во двор уже вбегали соседи: кто с багром, кто с ведрами, наполненными водой. Среди людского гама слышался зычный голос Ефима Потапенко:

— Срывайте крышу! Крышу нужно сорвать!

Завернув сонную дочку в одеяло, Татьяна Филипповна бросилась, как стояла, на улицу. Ветер яростно раздувал жаркое пламя. Отчаянно сигналя, подъехала пожарная машина. Мощная струя из брандспойта ударила в самую середину огненного вихря. Головешки затрещали, выбрасывая языки удушливого дыма, но пламя не отступало. Отстоять дом так и не удалось.

— Слезами горю не поможешь, — повторяла, утирая заплаканное лицо, Надежда Островская, обнимая за плечи убитую несчастьем Татьяну Филипповну. — Пока пойдешь ко мне жить, а там, глядишь, колхоз поможет новую хату срубить…