Приказ №1 - [35]

— Наконец, в-третьих, сегодня вечером они хотят перевести из городской тюрьмы в другой город всех политических. Боятся, что милиция освободит их и они вольются в ее ряды и в партию большевиков. Я решил, что об этом вы должны узнать незамедлительно, и поэтому пришел сюда.

— Спасибо, Вячеслав Дмитриевич, большое спасибо. Жить я с завтрашнего дня буду здесь, при штабе милиции, так чтобы в любой момент вы смогли меня найти. А теперь хочу передать вам привет от Нади и Павла Катуриных.

— Спасибо. Как они?

— Нормально. Надя сегодня приехала в Минск, прямо из Петрограда.

Затем Михайлов коротко проинструктировал Онищука, как себя вести, и попросил обязательно попасть на работу в губернский комиссариат. Онищук ушел. Михайлов, задумчиво скрестив руки на груди, бродил по кабинету: «Теперь ясно, почему Самойленко приказал телефонисткам не соединять его ни с кем: готовилась тайная сходка. Ну что ж, пора и нам действовать. Одно жало эсеров, кадетов и меньшевиков вырвано — полиции как таковой уже не существует. Теперь вырвем другое».

Михайлов вышел в коридор и подозвал дежурного:

— Я буду в своем кабинете. Соберите группу человек в тридцать-тридцать пять, проверьте, чтобы у всех было оружие, и разместите их в одной из комнат. Вызовите сюда Любимова и подготовьте три автомобиля. Когда придет Алимов — доложите.

— Хорошо, Михаил Александрович. Только что звонил Дмитриев. Он навел порядок на телефонной станции. Спрашивает, что ему делать.

— Скажите, пусть оставит там наших товарищей, назначит за себя старшего, а сам возвращается сюда.

Через полчаса в штабе появился Дмитриев, затем Любимов и, наконец, Алимов. Собрались в кабинете Михайлова. Несмотря на то, что Михаил Александрович уже которую ночь почти не спал, выглядел он свежим и бодрым. Серые живые глаза излучали задор и энергию. Сел на стул посреди кабинета, закинул ногу за ногу, улыбнулся:

— Устали, революционеры?

— Нам нельзя уставать, надо дело делать, — ответил за всех Дмитриев.

— Правильно. А дело будет такое: Любимов и Дмитриев берут под охрану телеграф, почту, выставляют посты на вокзалах и около обозначенных в этом списке зданий. — Михайлов протянул Любимову лист бумаги. — Мы с Алимовым едем разоружать и арестовывать руководство жандармерии, затем освободим из тюрьмы политических арестованных...

— Значит, уже сегодня многие большевики будут на свободе! — потер ладони Любимов.

— Да, это нам хорошее пополнение.

Когда Любимов и Дмитриев ушли, Михайлов приступил к инструктажу своей группы...

Рассвело. По улицам города ехали три грузовика. В кузовах стояли люди с винтовками. Некоторые были в гражданской одежде, другие в шинелях, но у всех — красные повязки. Новая милиция действовала!

Не доезжая немного до здания жандармерии, грузовики остановились. Люди молча расходились по заранее намеченным местам. Когда здание было оцеплено, Михайлов повернулся к Алимову:

— Кто с нами?

За спиной у Алимова выросли семь человек.

— Пошли, товарищи!

У входа стоял, опираясь на винтовку, солдат. Михайлов, пряча вспыхнувшие в глазах веселые искорки, подошел к нему:

— Стало быть, жандармов охраняешь?

— Приказано, ваше благородие.

— Я начальник милиции. Приказ отменяю. Шагай, братец, в свою часть. — И Михайлов тут же приказал одному из милиционеров: — Принимай, товарищ, пост.

Молодой парень в старой шинели, приставив к ноге винтовку, встал у входа. Михайлов легко вбежал на невысокое крыльцо. За ним — Алимов и остальные. В парадном к ним бросился дежурный офицер:

— Куда?

— Мы — милиция. Потрудитесь, господин офицер, сдать револьвер и указать, где хранится оружие жандармерии, которая с данного момента ликвидируется.

Офицер хотел что-то возразить, но Алимов обезоружил его, передал на попечение троим милиционерам и поспешил вслед за Михайловым.

На втором этаже быстро отыскали нужную дверь и без стука вошли. В огромном, хорошо натопленном кабинете за большим столом сидел усатый полковник — начальник жандармерии. Он какое-то время смотрел на незнакомых людей, затем недовольным тоном произнес:

— Почему входите без разрешения?

— Так уж и без разрешения? — улыбнулся Михайлов. — Нам не только разрешил, но и поручил это сделать народ, от имени которого я как начальник Минской милиции объявляю жандармерию распущенной, а вас, господин начальник, арестованным!

— Вот как! — криво ухмыльнулся полковник. — Но почему вы решили, что я подчиняюсь вашим требованиям? Здесь командую я, и, заметьте, в этом помещении находятся мои сотрудники. Кстати, вот у меня, — он порылся в бумагах на столе, — заготовлено постановление о вашем аресте.

Алимов быстро пересек кабинет и встал рядом с жандармом:

— Оружие!

Один из милиционеров взял винтовку наизготовку. Жандармский начальник побледнел:

— Это же произвол! Я позову охрану!

— Вокруг здания и внутри него охрана наша, — жестко сказал Михайлов. — А что касается произвола, то не вам об этом говорить.

Пока Алимов помогал главному жандарму снимать шашку, ремень с револьвером и кобурой, Михайлов взял у него из рук постановление о своем аресте. Пробежал глазами текст, улыбнулся:

— Опоздали, господа! Раньше надо было позаботиться, а теперь руки коротки!