Приходите в мой дом. Разговоры по душам о России, о вере, о любви. Золотые хиты - [25]

Шрифт
Интервал

Любовь и смерть, добро и зло…
Что свято, что грешно,
Познать нам суждено.
Любовь и смерть, добро и зло,
А выбрать нам дано одно.
А выбрать нам дано одно.
Колыма
Колыма-Колымушка,
Магадан и далее…
Жизнь — сплошная зимушка,
Русская Италия.
Здесь места еще те —
Тишина и покой.
Две звезды в полутьме
С полумертвой луной.
То ли бред, то ли сон —
Слышен долгий звонок,
И летит этот звон
Вдоль Колымских дорог.
Колыма-Колымушка,
Магадан и далее…
Жизнь — сплошная зимушка,
Русская Италия.
Здесь кругом красота,
Кто не был — не понять,
Есть такие места,
Что в аду не сыскать.
Зачифирил рассвет,
Раскололся закат.
Сколько минуло лет,
Нету ходу назад.
Колыма-Колымушка,
Магадан и далее…
Жизнь — сплошная зимушка,
Русская Италия.
Вся в наколках земля,
Петли райских дорог,
И морозы звенят,
Как подковы сапог.
От весны до весны
Убежать не успеть.
Здесь тяжелые сны,
Да веселая смерть.
Колыма-Колымушка,
Магадан и далее…
Жизнь — сплошная зимушка,
Русская Италия.
Мне бы вычеркнуть все,
Да себя позабыть,
Жить на этой земле,
По костям не ходить,
Не летать и не петь,
Не видать лагерей…
Легче мне умереть
Возле райских дверей.
Снег
В небе кружится, в поле ложится
Белый снег, крупный снег.
Что-то не спится, нынче не спится,
Валит снег, первый снег.
Белая сказка, старая сказка
Юных лет, детских лет.
Близко развязка, скоро развязка —
Многих нет, рядом нет.
Снег, снег, снег
Часто мне снится,
В небе кружится
Снег, снег, снег,
Все повторится,
Все возвратится.
Снег, снег, снег,
Вышли все сроки,
Нету дороги.
Снег, снег, снег,
Так уж бывает —
След заметает
Снег, снег, снег.
Белые кони, быстрые кони
Нас несут, в даль несут.
Только запомни, крепко запомни:
Нас не ждут, там не ждут.
Ангелы кружат, медленно кружат
Надо мной, над тобой,
Свечку потушат, службу отслужат,
Милый мой, золотой.
Снег, снег, снег
Часто мне снится,
В небе кружится
Снег, снег, снег,
Все повторится,
Все возвратится.
Снег, снег, снег,
Вышли все сроки,
Нету дороги.
Снег, снег, снег,
Так уж бывает —
След заметает
Снег, снег, снег.
Белые птицы, странные птицы —
Наши дни, наши дни.
Вспомнятся лица, близкие лица,
Где они, где они?
Не протрезвиться, не помолиться
На ходу, на лету.
Что-то случится — снег все кружится
На виду, как в бреду.
Снег, снег, снег
Часто мне снится,
В небе кружится
Снег, снег, снег,
Все повторится,
Все возвратится.
Снег, снег, снег,
Вышли все сроки,
Нету дороги.
Снег, снег, снег,
Так уж бывает —
След заметает
Снег, снег, снег.
Друзья уходят
Друзья уходят навсегда в последний путь,
Их не спросить, не обогнать и не вернуть.
Они по истеченью долгих дней
Нам кажутся и ближе, и родней.
Друзья уходят так нежданно, невпопад,
Откроешь дверь — следы заносит снегопад.
И, кажется, окликнешь, но в ответ
Промолвит время: «Их на свете нет».
Друзья уходят безвозвратно, в никуда,
На их могилах снег и талая вода.
И лишь во сне, пугая нас порой,
Они приходят в гости к нам с тобой,
Друзья уходят, не допев еще куплет,
Поет душа твоя, а рядом друга нет,
И кружатся снежинки как во сне,
И тусклый свет горит в чужом окне.
Друзья уходят, остаемся мы одни,
А в ноябре длиннее ночь, короче дни,
И холода приходят, холода,
И стынет в лужах серая вода.
Друзья уходят навсегда в последний путь,
Уйдем и мы за ними вслед когда-нибудь,
И наши песни кто-нибудь потом
Споет легко за праздничным столом,
Друзья уходят навсегда в последний путь,
Их не спросить, не обогнать и не вернуть,
Они по истеченью долгих дней
Становятся и ближе и родней.
Илья Муромец
Во честной Руси, эх, Господь, прости,
Развелось полно всякой нечисти.
Под окном сирень больше не цветет,
Илья Муромец спит который год.
Нет защиты нам, нет спасения,
По Руси идет разорение,
Церковь белая поросла вьюном,
А Ильюшка спит богатырским сном.
Где дорога в рай, где обочина?
Как изба, душа заколочена.
На житуху — грош, на похмелье — квас.
Эй, вставай, Илья, заступись за нас.
Распрямись, душа — воля вольная!
Где ты, Русь моя хлебосольная?
Где поля твои, где леса твои?
Ключевой водой до пьяна пои!
Эх, рябинушка, эх, калинушка,
Богатырская силушка,
Больше спать нельзя — на дворе заря,
Во честном бою не погибнем зря!
Души грешные в клочья порваны,
В небе пасмурном только вороны,
Не до шуток нам, и не ровен час,
Во сыром бору похоронят нас.
Мы не охаем, в гору топаем,
Тонкой ниткою душу штопаем,
Позади топор, впереди петля,
Можешь все проспать, богатырь Илья!
Эх, рябинушка, эх, калинушка,
Богатырская силушка,
Больше спать нельзя — на дворе заря,
Во честном бою не погибнем зря!
Эх, рябинушка, эх, калинушка,
Богатырская силушка,
Больше спать нельзя — на дворе заря,
Во честном бою не погибнем зря!
Эх, давай, Илья,
Распрямись, Илья!
Головой тряхни да турбиною!
Больше спать нельзя,
Не погибнем зря
Во честном бою с темной силою.
Шарманщик
Отгорело лето
Изумрудным светом,
Осень зашумела
Проливным дождем.
Нам на все вопросы
Не найти ответа,
Память нас рассудит,
Время подождет.
Проплывет над нами
Осень с облаками,
Унося с собою
Слякоть серых дней,
Дождь — шарманщик старый,
Проходя дворами,
Музыкой поднимет
Стайку голубей.
Проходи, шарманщик, мимо,
Проходи скорей,
Слушать мне невыносимо
Музыку дождей.
Мир потерь довольно тесен.
Я прошу тебя:
Не играй забытых песен,
Пожалей меня.
Что тому виною,
Нет тебя со мною,
Осень тихо плачет
За моим окном.
Было это лето
Нам дано судьбою.
Отчего пустует

Рекомендуем почитать
«Мы жили в эпоху необычайную…» Воспоминания

Мария Михайловна Левис (1890–1991), родившаяся в интеллигентной еврейской семье в Петербурге, получившая историческое образование на Бестужевских курсах, — свидетельница и участница многих потрясений и событий XX века: от Первой русской революции 1905 года до репрессий 1930-х годов и блокады Ленинграда. Однако «необычайная эпоха», как назвала ее сама Мария Михайловна, — не только войны и, пожалуй, не столько они, сколько мир, а с ним путешествия, дружбы, встречи с теми, чьи имена сегодня хорошо известны (Г.


Николай Вавилов. Ученый, который хотел накормить весь мир и умер от голода

Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.


Путеводитель потерянных. Документальный роман

Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.


Герои Сталинградской битвы

В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.


Гойя

Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.


Автобиография

Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.