Приговоренный к власти - [3]

— Какие? — заинтересовался Лешка. — Т-80?

— Да не все равно, какие? — взвыл Алик. — Любой на тебя наедет и кишки выдавит! Сегодня апокалиптический день! Девятнадцатое августа девяносто первого года! Понедельник! Кровавые коммунисты возвращаются!

— Они, сволочье, и так никуда не уходили, — буркнул Лешка.

— К социализму своему дристучему нас вернут! — застонал Алик.

— Ладно. Но почему ты видеотеку не открыл? Сегодня же твоя смена с утра?

— Не будет больше нашей видеотеки! Включи телевизор, посмотри на эти свиные рыла! ГКЧП! Президента уже арестовали в Крыму и казнили!

— В моем ящике звук пропал на той неделе. А изображение…

— Так на улицу вылезай! Народ уже баррикады строит! Даже мой прадедушка Саша заволновался. Это же катастрофа, Лешка!

— Может быть, — ответил он, зная, что его надежнейший друг Алик Латынин фантазер и паникер. А его прадедушка Саша (купеческого происхождения) в свои девяносто три года оценить ситуацию правильно вряд ли мог. Лешка разозлился.

— Алик! Раздорский вчера работал! Полезай на баррикады! Видеотеку утром сам открою. Но уж ночью «порнуху» крутить ты будешь!

— Лешка-а! — Алик едва не плакал. — Не будет больше ни дневных сеансов, ни подпольных ночных! Все честные люди выходят на улицу! Чтобы остановить танки!

— Ты живой танк видел, идиот?! — взорвался Лешка. — Ладно. Я и ночные сеансы прокручу. Сражайся. Трубу не забудь, бравой музыкой будешь воодушевлять народ.

— Леша! Ведь ты там больше меня нужен! Ты…

Лешка положил трубку, но через секунду призадумался. Включил телевизор. Звука в «ящике» действительно не было с месяц, зато изображение уже несколько лет было таким, будто внутри аппарата бушевали метели и океанский тайфун.

Как и ожидалось, немой телевизор поначалу продемонстрировал ураган у берегов Курильских или Оркнейских островов, а потом проявилось мутное изображение группы мужчин, сидевших за длинным столом. Лица достаточно знакомые, примелькавшиеся на экране и страницах газет. Все как на подбор — крайне неприятные, кондовые. Когда «картинку» укрупнили, то оказалось, что у одного из них мелко и жалко трясутся пальцы — то ли от неудержимого страха, то ли вчера вечером «принял на грудь лишку». Через минуту на экране появились балерины, с классическим изяществом танцующие на фоне декораций. «Лебединое озеро» — догадался Лешка — этим произведением услаждались все вожди со времен товарища Сталина.

Значит, действительно случилось что-то серьезное и над видеотекой «Веселый экран» нависла нешуточная угроза. А худо или бедно, но небольшой зал в подвале кормил Лешку, Алика Латынина и Вово Раздорского уже почти год.

Правда, дневные сеансы доход давали мизерный, но отыгрывались на нелегальных ночных сеансах, когда на свой страх и риск запускали порнографические, кровавые и дьявольские фильмы. Другими словами — запрещенную к платному показу «порнуху и чернуху». От полуночи до шести утра зал подвала был набит до упора.

Доход предприятия складывался приличный, хотя уже через неделю возникли проблемы, решать которые Лешке пришлось с учетом реалий.

Однажды (конечно, в понедельник!) перед видеотекой остановился белый «мерседес» археологической ценности, и из него неторопливо выкарабкался мужчина лет тридцати в мешковатом, но дорогом костюме. Смуглый, с выразительными чертами узкого лица. Он вежливо поздоровался и предложил переговорить.

Было в нем что-то такое, от чего Лешка посчитал за лучшее от разговора не отказываться.

Они прошли в подвал, и Лешка проводил гостя в кабинет — стол, два кресла и железный ящик, изображающий сейф.

— Как дела, хозяин? Как бизнес, как дивиденд? — Гость устроился в кресле.

— Так себе, — уклончиво ответил Лешка.

— Не скромничайте, — ответил тот и с точностью до рубля открыл весь финансовый баланс видеотеки «Веселый экран», будто сам его и составлял. Закончив эти выкладки, он сказал все с той же спокойной улыбкой на очень тонких губах:

— Меня зовут Араб. Рабочий псевдоним. Разрешите, я закурю? Длина нашего разговора как раз уложится в одну сигарету «Кэмел».

Араб полез во внутренний карман пиджака, и Лешка понял, почему он носил мешковатый костюм — как бы ненароком под мышкой мелькнула рукоятка пистолета Макарова.

Араб закурил и сказал буднично:

— Есть предложение, Алексей Дмитриевич, от которого вы не сможете отказаться. Поясняю. Это — моя территория. Моего протектората и контроля. Но! Поймите меня правильно. Сеансы дневные, для девочек и мальчиков, меня не интересуют. Если бы дело ограничивалось ими, я бы зашел, представился, и на этом вопрос закрыли. Однако вы, Алексей Дмитриевич, по ночам демонстрируете иные фильмы. И они подведут вас под статью Уголовного кодекса. Я готов вас прикрыть от неприятностей как со стороны мелких шантажистов, так и от преследования официальных лиц. Я называю сумму в десять процентов с ваших доходов. Это до смешного мало. Но я люблю кино и хочу, чтобы вы процветали. Как вам мое предложение?

— Нет, — с вызовом ответил Лешка, хотя и понимал, что так просто от гостя не отделаешься.

— Вы погорячились, Алексей Дмитриевич, — огорчился Араб. — Ведь я предъявил вам очень весомые аргументы в нашем разговоре.