Приговоренный к призме - [27]

Кто же из них действительно был опасен, он не смог бы сказать.

Гладкие кристаллы, казавшиеся твердыми и негнущимися, вдруг оказывались мягкими и эластичными, когда он случайно задевал их, а те, которые выглядели пушистыми, оказывались напичканными страшными колючками. Он потратил целых полчаса, выдергивая крючки из своей левой ноги и, получив такой урок, решил избегать контактов с чем бы то ни было, даже если бы ради этого ему пришлось свернуть с намеченного курса и идти в длинный обход.

Положительный момент оказался в том, что его ботинки вполне выдерживали нагрузку. Подошвы были хоть и тонкие, но прочные; качество, сопутствующее современной обуви. Кроме того, большинство силикатных кристаллов, образующих поверхностный покров, были гораздо мягче чем их шипастые, колючие и более рослые родственники. На некоторых, как например, пузыристых хлорофилловых кристаллах, можно было не порезаться, а скорее поскользнуться на их стеклянных изгибах и сломать себе шею. Ему приходилось скользить по ним, как по льду.

С водой тоже не было проблем. Вот уж чего здесь было в избытке.

Поздним вечером он нашел себе приют под кондаритом. Этот большой кристалл напоминал несколько дюжин стеклянных зонтиков, растущих один внутри другого. Каждый из них был окрашен в разные цвета, но у всех был зеленоватый оттенок, благодаря живущей в нем бактерии. Между зонтичными поверхностями жили маленькие шестиногие существа с тремя пластинками на спине, поглощающими свет. Они осторожно выглядывали, чтобы посмотреть на него и немедленно прятались, как только замечали его взгляд.

Ему было любопытно, нужна ли вода для таких кристаллов, как кондарит.

Похоже на то, что вода нужна была им, чтобы доставлять соли и минералы, необходимые для роста и поддержания здоровья в свою структуру, но ведь тут не было древесной массы, формирующей тело нормального дерева. Может быть, они пользовались некой пористой силикатной мембраной? Еще один вопрос для ботаников — или скорее для геологов.

Весь следующий день и всю ночь шел дождь. Эван проснулся до рассвета и вновь отправился в путь. Его организм не сразу привык к более длинным дням и ночам. Но все же он чувствовал себя бодрым и свежим и почти обрел уверенность в себе, когда на следующее утро подошел к небольшому пруду, чтобы напиться.

Он не решился подойти сразу только потому, что нечто — похожее на стеклянную многоножку — заняло самое лучшее место у водопоя. Существо подобралось к краю пруда и опустило свои челюсти в воду.

Эван, спрятавшись за мягким клубком чего-то, отдаленно напоминавшею кактус из стальной стружки, увидел, что червяк зашипел, как на сковородке.

Эван от неожиданности отпрянул. Однако реакция дальше не распространялась и он осторожно вернулся на свой наблюдательный пункт.

Вода расступилась и из нее появилось нечто, похожее на гигантскую амебу.

Медленно и терпеливо клейкое вещество окутало мертвого червяка и всосало его в пруд. Эван осторожно приблизился и посмотрел вниз, рискнув выглянуть из-под своей пластиковой повязки, защищающей глаза. Кроме того, что пузыристая трава росла по крайней мере в двух метрах от края воды, ничто не указывало на то, что в пруду сидело что-то сильное, опасное и абсолютно прозрачное.

Неподалеку росли разнообразные светопоглощающие растения, похожие на бледно-желтый бамбук. Сложная внутренняя структура из подпорок и балок давала возможность некоторым тростникам взбираться на сорок метров и выше, несмотря на узкий диаметр и очевидную хрупкость. Ощущая в себе легкую дрожь, Эван отломил метра три тростника и сунул его подмышку. Как оружие оно никуда не годилось, но могло послужить как зонд.

Он испробовал его в следующем новом резервуаре, но только после того, как из травы выкатилось нечто ярко-красное с бежевым на четырех шариковых опорах и принялось пить воду. Оно вытянуло желтый свернутый в кольцо хобот, втянуло им воду и бесшумно укатило обратно в лес. Эван занял его место у пруда, потыкал несколько раз в воду своим новоприобретенным зондом и приготовился к прыжку или бегу в зависимости от обстоятельств. Ему не пришлось делать ни того, ни другого. Ничто не схватило его палку; ничто не растворило ее. В пруду не было ничего, кроме воды. Только абсолютно убедившись в этом, он нагнулся и стал пить.

Существо на шариковых опорах относилось к виду органосиликатных, это была протеиновая форма жизни, защищенная силикатным панцирем. Он поймал себя на мысли, какой вкус оно приобретет, если поджарить его на медленном огне. У него еще не кончились запасы МВМ. Он поел немного концентратов, добавил нужные витамины и продолжил свой путь.

Заметив, что свечение от маяка значительно усилилось, он тут же забыл о том, как чуть было не попал в лапы троглодита, обитающего в пруду.

Следовательно, он не сбился с курса и ему не придется терять драгоценное время на то, чтобы возвращаться обратно к скафандру и искать другое направление. При наступлении долгого вечера сверкание природы, окружающей его, стало минимальным. Тогда он смог снять свои самодельные защитные очки, упаковал их аккуратно в рюкзак и обследовал свои скудные запасы пищи. Ему вполне хватило бы их на возвращение на станцию, но где гарантия того, что по возвращении он найдет оставшиеся там продукты нетронутыми? Он уже видел, с какой легкостью местные формы жизни внедряются в материалы, используемые в производстве электронных компонентов и пожирают их, был свидетелем и их аппетита к основным элементам, содержащимся в теле человека. Он может вернуться, питая большие надежды, но найти всего лишь пустые полки.