Приговор - [48]

– Я сам. Я умею трудиться, и у меня приличная работа.

– Ты представляешь, сколько тебе придется выкладывать за десять тысяч долларов? – перебил его Ник.

– Сколько?

– По двести сорок долларов в неделю. Ты, наверное, столько не зарабатываешь. За такие деньги мне придется тебя убить.

– Мне нужны деньги, – упорствовал Майк. – Не представляю, в какую беду попал сын, но дело, судя по всему, серьезное.

Ник с сожалением посмотрел на него. Бедолага только что с трудом вылез из клоаки и собирается снова обратно. Он не хотел принимать это на свою совесть. Но они были слишком давно знакомы.

– Вот что я тебе скажу, Майк, – начал Ник. – Я дам тебе две тысячи пятьсот на двадцать пять недель, и ты мне будешь платить сто двадцать пять в неделю. Но смотри не сболтни, иначе я вырву тебе язык. – Он сказал это с таким видом, что можно было подумать, что он шутит. А может быть, и не шутит.

Майк понял, что разговор окончен. Он не получит денег. Во всяком случае, столько, сколько требовалось. Затянулся сигаретой.

– А если пять?

Некоторое время Ник молчал, смотрел на него и потягивал вино.

– Ты просто ненормальный сукин сын. Хорошо, пусть будет пять. Ты станешь платить мне те же деньги в течение шестидесяти недель, но если пропустишь платеж, я поступлю с тобой, как со всеми остальными. – Майк кивнул. Он достаточно долго жил в этом районе, чтобы понять, что имел в виду Ник. – Когда тебе нужны деньги?

– Сегодня вечером.

– Договорились. Приходи сюда к десяти.

В половине десятого Майк позвонил Маргарет и сообщил плохие новости.

– Хорошо хоть так, – ответила она. – Я догадываюсь, где ты берешь деньги. Никто не хочет, чтобы ты расшиб себе башку.

Майк не ответил. Он вспоминал маленького Руди. Интересно, как сын выглядит теперь? Увидит ли он его когда-нибудь?

Маргарет сразу же позвонила сестре и сообщила, что ей удалось узнать.

– Попытаюсь уговорить ее на пять, – ответила Элена.

– Он берет деньги у ростовщика под большие проценты.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Думаю, ты должна знать.

Элена приехала в контору Остина Риза на несколько минут раньше назначенного времени, чтобы выяснить положение дел до того, как появится Трейси. Она была в черном – еще одно приобретение в благотворительном магазине. Элена как-то прочитала в дамском журнале, что в черном цвете заключена сила, и хотела заручиться любой поддержкой во время переговоров с адвокатом.

Трейси явилась точно в девять. Она тоже была в черном, только не в платье, а в костюме. Она пригласила Элену в свободный кабинет и села за стол, давая понять, кто здесь главный. По кругам под ее глазами Элена поняла, что Трейси плохо спала. Добрый знак. Может быть, дело Руди затронуло ее за живое?

Трейси избегала смотреть Элене в глаза. Она не хотела вспоминать мать и ту маленькую фотографию на отцовском столике. Не хотела думать о красивой черноволосой женщине из детских грез. Бизнес есть бизнес. Или не так? Не исключено, что именно сегодня все выяснится. Трейси призвала на помощь отца – мысленно усадила рядом. Ей требовался голос рассудка на случай, если глаза Элены сумеют подавить ее волю.

Она начала с того, что повторила, насколько хорошо прошли накануне слушания. Этот ход не явился для Элены неожиданностью. Затем заговорила о дополнительных уликах, которые они могли бы представить на суде.

– Полагаю, надо сосредоточить внимание на Джеронимо. Думаю, убийца именно он. Надо связать неспособность полицейских найти реального убийцу с их стремлением подставить Руди. Присяжные разберутся в методах нерадивого толстяка детектива. Это будет совсем не сложно.

Получилась отличная речь, и она возымела желаемый эффект. Трейси возродила в Элене надежду. Но она не упомянула очевидный факт, что единственной достоверной уликой было то, что Джеронимо пил пиво на улице, где произошло убийство. Разговор Хоакина Санчеса с Пабло в баре Розы мог считаться не более чем пустой болтовней, и его нельзя было предъявить в качестве улики.

Элена не ответила, и несколько мгновений женщины молчали. Денежный вопрос витал в воздухе, словно ястреб над решившей биться до конца добычей. Наконец Трейси нанесла удар.

– Элена, нам необходимо поговорить о сумме гонорара. Деньги целиком израсходованы, и даже сверх того. Вы помните наше соглашение? Сумма предварительного гонорара должна пополняться. – Трейси была готова принять десять тысяч, но никак не меньше.

На это последовал быстрый ответ:

– Я потеряла работу, была вынуждена переехать в другой дом. У меня уплотнение в груди, но я не могу позволить себе визит к врачу. – Элена не спешила выложить на стол свои пять тысяч.

Трейси вздохнула – дело оказалось нелегким.

– Элена, я знаю, как вам нелегко. – «Много ты понимаешь», – едва не завизжала Элена, но сдержалась. Трейси продолжала: – Я вынуждена заниматься бизнесом. У меня работают люди, которые имеют семьи, и я за них в ответе. Я не имею возможности вести дела, не получая оплаты. – Адвокат слышала свои слова и понимала, насколько они пустые. Для нее смысл заключался тоже не только в деньгах. Но папа нашептывал ей на ухо, что она поступает правильно. Выбора не оставалось. – Элена, дела, подобные вашему, стоят от начала до конца примерно пятьдесят тысяч долларов. Поэтому я, как правило, прошу внести двадцать пять тысяч долларов в зачет общей суммы гонорара. Заплатите мне еще десять – это все, что вам придется отдать. Практически вы пользуетесь моими услугами за половину цены. Больше я ничего не могу для вас сделать.