Приговор любви - [11]

– Миссис Меган Андерсон допрашивается инспектором полиции детективом Келлером в комнате номер десять. Дата: двадцать первое февраля, три часа пополудни. Миссис Андерсон, вернемся к…

Двадцать первое февраля. А свидетель нашелся только через два дня. Значит, он не солгал Меган! У Дэниэла перехватило дыхание; чтобы успокоиться, он плеснул себе в стакан виски и залпом выпил. И все-таки это было ужасно – искать доказательства собственной честности в видеозаписях, а не у себя в памяти. Ужасно было и то, что Дэниэл не помнил ни слова из этого допроса и ни единой строчки свидетельских показаний.

Дэниэл промотал пленку до места, на котором остановился.

– … но никого не нашли. Жаль, что вы не можете описать встреченных вами людей.

– Я не очень-то смотрела по сторонам, – сказала Меган. – Мне хотелось побыть одной, я гуляла и все время думала о том, как мне противен этот подонок Грейнджер.

Она говорила скучающим, слегка раздраженным, но отнюдь не испуганным голосом, словно была уверена, что ее задержание – это всего лишь досадная ошибка, которую вот-вот исправят. Невиновность Меган была столь очевидной, что пораженный Дэниэл не понимал, как можно было не заметить этого три года назад.

Допрос проводился спустя два дня после смерти Грейнджера. Роскошное вечернее платье Меган сменила на обычную одежду, но была по-прежнему изящна и ухожена. Своей внешности она уделяла огромное внимание, очевидно считая свою красоту оружием против всех мужчин на свете.

Но вот на экране появился Дэниэл. Он обошел вокруг Меган, сел на стол напротив нее и, опершись на руку, наклонился вперед – очевидно, желая пронзить ее испытующим взглядом. Теперь, когда Дэниэл наблюдал себя со стороны, эта нелепая тактика устрашения вызывала в нем лишь отвращение к себе. Меган же и бровью не повела – она вскинула голову и ответила ему спокойным и вызывающим взглядом ясных глаз. Дэниэл невольно восхитился ею: надо же, сумела выстоять перед этим гадом!

Гадом? То есть… перед самим Дэниэлом? Увы, да. Звук собственного голоса резанул его слух:

– Миссис Андерсон, расскажите обо всем с самого начала.

– О Господи, нет! Сколько можно повторять одно и то же!

Внезапно Дэниэл испытал потрясение. Неужели этот человек в кадре был он?.. Скорее мертвец с застывшим взглядом зомби, повторявший глухим, каким-то загробным голосом:

– Еще раз и с самого начала. Уверен, если постараетесь, то вспомните новые подробности.

Дэниэл содрогнулся.

Глава третья

После трех дней невыносимых мучений Меган проснулась и поняла, что болезнь наконец-то отступила: ее голова не раскалывалась от боли, в горле перестало саднить. Меган осторожно встала. Она была еще очень слаба и еле-еле держалась на ногах, но зато – и это был верный признак выздоровления – ее желудок сводило от голода. Все эти три дня у нее не было сил заставить себя есть, и теперь она ощущала ноющую пустоту в животе.

Натянув теплые носки, которые ей дал Дэниэл, и запахнувшись в его халат, Меган, держась за стенку, выбралась из комнаты и спустилась вниз. Дом ее врага оказался просторным, но запущенным – на взгляд Меган, здесь стоило бы сделать ремонт и купить новую мебель. Комнаты, холлы, лестницы были расположены без определенного порядка, похоже, дом строили еще в прошлом веке, за его окнами простирался огромный сад. В лениво шелестящих под ветром зарослях прятались декоративные каменные глыбы и витал тот же, что и в доме, дух запустения и одиночества. Как ожил бы сад, разорви его тишину смех ребятишек и веселый лай собак! Но сад был пуст.

Хозяина нигде не было видно, и Меган потихоньку обошла весь дом. Был в его атмосфере какой-то мрачный аскетизм, словно Дэниэл и не жил здесь вовсе, только заходил переночевать.

И лишь одна комната в глубине дома не походила на остальные – сплошь уставленная различной аппаратурой, аудио – и видеотехникой, стеллажами с кассетами, пластинками, журналами… Все, чтобы наблюдать за миром с расстояния, презрительно подумала Меган. Да, это хобби под стать инспектору Келлеру! Теперь она окончательно укрепилась в мнении, что человеческое ему не свойственно.

Меган присела и окинула взглядом валяющиеся на полу видеокассеты. Подобрав одну, она прочла наспех нацарапанную пометку: третий доп., двадцать третье февраля.

Сердце у нее сжалось. Двадцать третье февраля. День, когда Келлер в третий раз вызвал ее на допрос. Неужели это?..

Меган торопливо вставила кассету в магнитофон, включила запись. Потрясенная, она увидела на вспыхнувшем экране свое разгневанное лицо и в довершение услышала голос Келлера – холодный, с оттенком издевки:

– Вы запросто могли убить его, ведь Грейнджер не был крупным мужчиной, а вы – не такая слабая и хрупкая, какой хотите казаться. Меня не проведешь.

– Я не убивала его!

– А как вы объясните тот факт, что на пепельнице были обнаружены отпечатки пальцев только ваших и Грейнджера?

Вся дрожа, Меган выключила магнитофон. Нет, так не годится! Она должна немедленно взять себя в руки! Чтобы поквитаться с этим подонком, ей нужно всегда быть начеку, а не сходить с ума от бесполезной ненависти. Меган стала просматривать кассету за кассетой, как вдруг, неловко повернувшись, задела столик и смахнула на пол большой коричневый конверт. Оттуда с шорохом посыпалось содержимое – какие-то листки, газеты и… фотография Меган.