Приговор - [43]

— Попей водички, а потом будешь говорить.

Вероника Альбертовна поднесла к его губам небольшой фаянсовый чайник. Он сделал несколько глотков, оглядел себя и спросил:

— Где я?

— В госпитале на Барятинской, в отдельной палате. Снаружи зачем-то даже охрану выставили.

— Рана серьёзная?

— Доктор сказал, что тебе повезло: пуля прошла навылет и задела лишь мягкие ткани.

— Я так и думал.

— Но ты потерял много крови. Бредил. Разговаривал с каким-то судебным следователем Самоваровым. Наверное, это от морфия. Кто он? Я никогда не слышала от тебя эту фамилию.

— Иван Авдеевич Самоваров. Служил ещё при Николае I. Следователь III отделения… А сколько я был без сознания?

— Сутки.

— И всё это время ты была здесь?

— Да.

— Дорогая, возвращайся домой, отдохни. Ты же видишь, мне уже лучше.

— Пока не попьёшь куриного бульона, об этом не может быть и речи.

— Хорошо.

Вероника Альбертовна помогла мужу поднять голову, поправила подушку и налила из термоса в кружку прозрачной, вкусно пахнущей жидкости. Клим Пантелеевич выпил половину и снова лёг.

— Ну вот. Теперь мне лучше. Ты можешь идти.

— А разве ты не хочешь ничего у меня спросить? — супруга, в свойственной ей манере обижаться, слега выставила вперёд нижнюю губу. — Неужели тебе неинтересно узнать, как тебя нашли? И что стало с персидским золотом?

— Я и так знаю. Вечером, когда я не вернулся домой, ты зашла в мой кабинет и увидела на столе запечатанный конверт. Раскрыв его, тут же, как я и советовал, позвонила Каширину и прочла всё, что я написал. Антон Филаретович тотчас же отправился на Александрийскую в дом Шахманского. Увидев раскрытый колодец и верёвочную лестницу, он сразу всё понял и полез вниз. Хотя… — Клим Пантелеевич задумался на миг, — скорее всего, меня обнаружил кто-то из его помощников, потому что Каширин вряд ли бы смог протиснуться в столь узкий лаз. Комплекция не та…Подняв меня на верх, они обследовали подземную галерею, обнаружили там не только золото из персидского обоза, но и труп каторжанина Савраскина. Я прав? — улыбнулся статский советник.

— А вот и нет, ошибаешься! — воскликнула супруга. — Я не стала связываться с полицией, а сразу протелефонировала Фаворскому.

— Ого! — удивился Ардашев. — А откуда тебе известен номер контрразведки?

— А его и не обязательно знать. Достаточно попросить, чтобы барышня на коммутаторе соединила с начальником контрразведки. Вот и всё… — не успела Вероника Альбертовна договорить фразу, как скрипнула дверь. В палату вошла совсем юная сестра милосердия.

— Ой, — она развела руками, — вы пришли в себя? Тогда я сейчас позову доктора. Он как раз разговаривает с каким-то полковником, который пришёл вас навестить.

— Что за полковник? — осведомился статский советник.

— Я фамилию не знаю. Слышала, что его зовут Владимир Карлович.

— А не могли бы вы его пригласить?

— Только с разрешения врача, — сказала барышня и, посмотрев на Веронику Альбертовну, добавила: — Вообще-то, вашему мужу нужен покой и хорошее питание. И потом: пора делать перевязку.

— Не волнуйтесь, я только что выпил огромное количество очень питательного куриного бульону. А перевязку сделаем чуть позже, — опять вмешался в разговор Ардашев.

— Хорошо, — кивнула сестра и удалилась.

— Ладно, тогда я пойду, — проронила супруга и уже в дверях встретилась с доктором, который с ней любезно раскланялся. Это был невысокий, слегка полноватый человек с седыми усами и бородой. Из-под накинутого на плечи белого халата выглядывал узкий погон подполковника медицинской службы. За ним с фуражкой в руках следовал Фаворский.

— Ну-с, дорогуша, — весело выговорил доктор. — Вернулись с небес на нашу грешную землю.

— Нечего там ему делать, — вторил начальник контрразведки. — Такие люди, как он нужны новой, свободной России. Герой, одним словом.

— По-моему, господа, вы сильно преувеличиваете мои заслуги, — пытаясь подняться, Ардашев слегка поморщился от боли.

— Лежите-лежите. Не вставайте, — предостерёг эскулап. — Нельзя беспокоить рану. Пуля хоть и не задела кость, но рана рваная. Потому и крови много потеряли. Но ничего, заштопали мы вас. Останется лишь небольшой шрам…Что ж, не буду вам мешать. Ухожу. Но только прошу вас, Владимир Карлович, не мучить долго господина Ардашева. Долгая беседа может его утомить.

— Благодарю, доктор, нам хватит и пяти минут.

Фаворский проводил медика пристальным взглядом и, дождавшись, когда дверь закроется, не сводя с неё глаз, негромко сказал:

— А этот Гиппократ тот ещё фрукт. Бросился защищать красных раненных, которых комиссары бросили. Не разрешил вывезти в тюрьму. Так и лечатся здесь, в соседней палате. И даже довольствие на них выбил. А попадись он тем же большевикам — сразу пустили бы в расход… А вы молодцом: не только резидента вычислили, но и всю их шайку подкараулили. В ту ночь мы с Кашириным арестовали почти всех. Один, к сожалению, ушёл. Его фамилия Матвеев. По нашим данным работал в депо. В вагонные буксы песок подсыпал. Это ведь он на станции Палагиада пытался пустить паровоз навстречу бронепоезду. Слава Богу, не удалось. Ничего, поймаем и расстреляем, как только что отправили в ад всех его подельников. Как они нас, так и мы их…