Приговор Бешеного - [6]

Профессор довольно улыбнулся: вся система безопасности была его собственным изобретением, и таких аналогов пока не было ни в одной стране мира. Неожиданно ему в голову пришла мысль, от которой у него похолодело внутри. Наверняка похитители, прежде чем отдать сына, заставят его набрать код входа в систему, чтобы быть уверенными, что он не подготовил им каких-либо особых сюрпризов. И здесь возникала одна неприятность, которая наверняка не пройдет мимо их внимания: на дисплее после набора кода возникнет надпись: «Вставьте ключ!» То есть пластиковый ключ, который он, естественно, даже и не собирался брать с собой и вручать его преступникам. Конечно, он мог бы что-то предпринять, чтобы эта надпись не появлялась, но для этого нужно время, а его-то как раз у него и не было. Если в течение часа ключ не будет вставлен в прорезь, то программа автоматически отключается и при следующей попытке — набрать код и вторично не вставить пластиковый ключ — включается система защиты: самоуничтожение всего аппарата через двадцать четыре часа. Сначала автоматически отбрасывается ядерный заряд, а потом будет взрыв той части системы, которая и создает защиту, и по силе он равен примерно взрыву гранаты Ф-1.

Профессор взглянул на часы: еще пару минут задержки и он опоздает на встречу к семи часам вечера. Ничего не оставалось, как понадеяться на русское «авось»! Он уже направился к выходу, как вдруг остановился, подошел к столу и быстро набросал что-то на чистом листке бумаги, положил его на клавиатуру компьютера и быстро пошел, не оборачиваясь и не останавливаясь.

На листке было его послание:

«Директору ФСБ России.

У меня похитили сына. Требуют за его жизнь мое изобретение. Поверьте, сделаю все, чтобы принести наименьший вред для страны. Простите меня!

Профессор В. Самохвалов».

Все произошло примерно так, как и предполагал профессор: когда он пешком добрался до пустынной стройплощадки многоэтажного дома, перед ним, как из-под земли, вырос парень лет тридцати. Он явно относился к «лицам кавказской национальности». Его глаза смотрели настороженно, но рот кривился в наглой усмешке.

— Принес? — коротко бросил он.

— Хочу видеть сына, — упрямо напомнил профессор.

Парень усмехнулся и взмахнул рукой. Метрах в пятнадцати, из-за угла деревянного забора, словно вытолкнутые кем-то, выскочили сынишка с Лилианой. Их руки были спрятаны за спиной, видно связаны, во рты забиты кляпы.

— Узнаешь? — осклабился парень. — Мы свое слово держим, а ты?

— Вот. — Валерий Бенедиктович открыл свой «дипломат», вытащил второй «дипломат» с устройством и протянул его парню. — Надеюсь, мы в расчете и нам можно идти?

— Минуту! — неожиданно нахмурился тот. — Открой!

— Пожалуйста. — Профессор пожал плечами, набрал код замка «дипломата» и откинул крышку: — Убедились?

Тот поморщился недоверчиво, явно чего-то опасаясь, затем вытащил сотовый телефон, быстро набрал номер:

— Это я! «Товар» у меня, я его «узнал», что дальше? Понятно. А если… — Он как-то странно взглянул на профессора. — Понятно. — Он отключил телефон, сунул его в карман и сказал: — Набери-ка код входа в систему! — Тон у него был такой, что сразу стало ясно: эти слова он произносит впервые и понятия не имеет, что они означают.

Профессор, стараясь не выдать своего волнения, быстро набрал код: через секунду на дисплее замигала красная надпись: «Ввести ключ! «

— Что за хреновина? Чего не вводишь ключ? — В голосе парня послышался некий страх.

— Вы хоть знаете, что это такое? — с усмешкой спросил его профессор.

— Ну… — неопределенно буркнул тот.

— А если знаете, то могли бы догадаться, что этот ключ может находиться только у одного человека: у руководителя проекта, каковым является сам директор института. И к нему у меня доступа нет, собственно, как нет и ни у кого другого. — Профессор говорил таким тоном, словно объяснял нерадивому студенту простенькую задачку.

— И что ж теперь делать? — Парень был явно растерян.

— Это уж ваше дело! Я выполнил то, что вы от меня потребовали, теперь вы выполняйте свою часть договора!

— Хорошо, пошли, — неожиданно согласился тот и кивнул в сторону забора, где стояли мальчик и Лилиана.

Профессор, ученый и интеллигент до мозга костей, и предположить не мог, что есть люди, для которых такие понятия, как честь и совесть, просто не существуют: не успел он сделать и двух шагов, как его вдруг чтото больно кольнуло в спину. Он успел еще повернуться к своему убийце, взглянуть ему вопросительно в глаза, но его сердце уже перестало биться, и в воспаленном мозгу промелькнула лишь одна мысль: «Как теперь Людмиле жить без меня?» Он медленно опустился на колени, постоял несколько мгновений и ткнулся лицом в грязь.

— Папа! — выплюнув кляп изо рта, закричал мальчонка и бросился вперед, но его вдруг остановила «нежная и добрая» Лилиана: схватив мальчугана, она взялась правой рукой за его подбородок и, надавив на него, рванула голову в сторону. Хрустнули шейные позвонки, и парнишка, еще не поживший толком, не успевший вкусить «прелести» жизни, ничего не сообразив, неожиданно покинул эту, такую негостеприимную землю.

— Ну ты и стерва, — покачал головой ее партнер, — пацана-то зачем?