Приглашение на праздничный ужин - [25]

Теперь слишком поздно, грустно подумал Коул.

Но, может быть, ему еще удастся поправить дело.

— Я должен извиниться перед тобой за неожиданное появление в шале, — сказал он. — Мне не нужно было приезжать сюда, потому что я знал, как ты отнесешься к этому.

— Принимаю твое извинение.

Его желание потеряло остроту, пока он рассказывал свою родословную, но, когда Анна уютно устроилась у него под боком, он понял, что это было только временное затишье.

Коул утвердился в своем решении проявить максимальную выдержку. Ему по силам справиться с этим. Он сможет.

— Завтра утром, — объявил он, — как только расчистят дороги, я уеду.

Анна подняла голову с его плеча. В комнате не было света, но его глаза привыкли к темноте, и он заметил на ее лице испуг.

— Но ты не можешь уехать!

— Разве не ты вчера срывала злость на снеге, потому что он завалил дороги и запер меня здесь? — удивился Коул, пытаясь пошутить.

— То было вчера, — возразила она. — Сейчас все по-другому.

— Нет, — сказал он. — Ничего не изменилось. Ты все еще в одной спальне с мужчиной, с которым не намереваешься вступить в любовные отношения.

У Коула перехватило дыхание, когда он почувствовал ее ладонь на его груди, недалеко от сердца.

— В данный момент, — прошептала Анна, и он почувствовал на губах ее свежее и теплое дыхание, — мне трудно вспомнить, почему я сказала, что не буду спать с тобой.

— Я помню, — неохотно сказал он. — Ты сказала…

— Ш-ш-ш, — Анна приложила кончики пальцев к его губам, заставляя замолчать. — Разговоров на сегодня достаточно.

— Но… — начал он.

На смену пальцам Анны пришли ее губы.

Нерешительные протесты Коула были прерваны таким нежным поцелуем, что его сердце отозвалось на него болью.

Теплые мягкие губы почти благоговейно скользили по его рту. Они знакомились, дразнили… и вызывали у него дьявольское чувство вины.

Сквозь шелк, облегавший груди Анны, Коул ощутил их мягкость, и его тело отозвалось сладостной болью. Глухой стон вырвался у Коула, когда он почувствовал, как его мышцы напрягаются от усилия сдержать нетерпение тела.

Анна плотнее прижалась к нему и провела ладонью по его напрягшимся грудным мышцам.

У него лихорадочно забилось сердце, заставляя забыть принятое им решение.

Борясь с собой, он не позволял своим рукам ласкать влекущее его тело Анны, которая по собственной воле устремилась в его объятия. Но как можно устоять? Не сумасшествие ли пытаться противиться неизбежному?

Губы Коула манили Анну, но она не прильнула к ним. Прижав руку к голове, она пыталась разобраться в потоке пугающих мыслей.

В чем дело? Несмотря на ее ласки, мышцы Коула напряжены, а в его поцелуе сквозит неуверенность.

Неужели она ошиблась? Или он передумал заниматься с ней любовью?

— Коул, — тихо произнесла она, стараясь, чтобы он не заметил, что в ее голосе звучит растущая обида, что-то не так?

— Нет, — быстро возразил он, покачав головой. Его пальцы погладили Анну по щеке, задержавшись на мгновение на нижней губе.

— Ты не… — она умолкла, но характер не позволял ей скрыть то, о чем она подумала. — Кажется, ты не хочешь…

— Не хочу?! — Он был поражен. — Что за чушь!

— Но тогда почему ты сдерживаешься?

— Ты не поймешь.

— Все-таки попробуй сказать мне.

— Потому что… — Коул замолчал и начал снова: — А-а, черт! Мне кажется, что я влюбляюсь в тебя.

Анне показалось, что эти слова вырвались у него помимо воли, но ей было все равно. Она улыбнулась, ощущая, как каждую клеточку ее тела затопляет жаркая волна.

— Это хорошо, — удовлетворенно сказала она и продолжила знакомство с его ртом.

На этот раз он уже не сопротивлялся. Язык Коула пробежал по ее губам, потерся о зубы и проскользнул в жаркую глубину ее рта.

Анна прильнула к Коулу. Он провел рукой по ее спине, лаская крутые холмики ягодиц, в то время как их языки вели свой бой.

Прежде чем Анна поняла, что произошло, он поцеловал ее с жадной страстью, в которой смешались их губы и переплелись языки. Все вокруг закружилось, теряя очертания, и осталось лишь одно ощущение.

Коул откинулся назад и стянул с себя футболку.

Анна подняла руки, и нетерпеливым движением он сорвал с нее ночную рубашку.

— Я не вижу тебя, — разочарованно вырвалось у него.

Но прежде чем он успел потянуться к лампе, она схватила его за руку. Темнота обостряла ее ощущения, придавая любовным ласкам еще большую интимность.

— Тогда почувствуй меня, — сказала Анна и направила его руку к своей груди…

Наконец, пресытившись близостью, они успокоились в объятиях друг друга.

Казалось, что прошли часы, хотя, возможно, это были только минуты, пока у них успокоилось сердцебиение и дыхание стало почти нормальным.

И только тогда Анна поняла, что ее руки закинуты за голову и Коул крепко прижимает их к постели.

Я тоже начинаю любить тебя, Коул Мэнсфилд, подумала она, потрясенная тем, что эти слова идут из глубины ее сердца.

Она сознает, что это проблема. Но сейчас у нее нет ни желания, ни сил задумываться об этом.

Коул сжал ее руки, нежно поцеловал в губы и перекатился на бок, чтобы больше не лежать на ней.

— Нет! — воскликнула Анна, почувствовав, как разделяются их тела.

— Что ты имеешь в виду, говоря «нет»? — спросил он, и, несмотря на темноту, она увидела, как его зубы блеснули в улыбке.