Приглашение на праздничный ужин - [24]

Он не должен рассказывать Анне удивительную историю своей жизни, ведь основа рассказа — Артур Скиллингтон. Никто не знает о нем, даже друзья детства, которые остались у него в Сан-Диего. Ему самому еще не все понятно.

Но слова уже вертелись у него на языке. Если он проявит осторожность и не упомянет Артура Скиллингтона, возможно, ничего страшного не произойдет.

— Об этом нелегко говорить, — признался Коул, удивляясь своему порыву. — Дело в том, что только семь месяцев назад я узнал, что у меня в Питтсбурге есть отец.

— Ты приемный сын, да? — догадалась Анна.

Хотя в комнате было так темно, что он мог различить лишь светящийся циферблат часов и неясные очертания лица Анны, у него возникло ощущение, что она пристально смотрит на него.

— Мой родной отец только недавно смог заявить на меня свои права, — Коул сделал паузу, собираясь с духом, чтобы произнести трудное для него признание, — так как мать не сказала ему о том, что была беременна.

— Ужасно! — воскликнула Анна, не сумев скрыть своего возмущения — Прости! Я не должна была говорить это. Я понимаю, что она твоя мать и у нее, наверное, были веские основания, но…

— …но, тем не менее, лишить сына отца — ужасный поступок, — договорил он. — Поверь мне, я совершенно, согласен с тобой.

— Ты ведь ее простил?

— Я сказал, что не согласен с тем, что сделала моя мать. Пожалуй, мне понятно, почему она так поступила. В то время ей казалось, что она принимает правильное решение.

Коул ожидал, что ему будет трудно продолжить рассказ, но слова потекли сами собой:

— Когда ей было девятнадцать лет, она прилетела в Питтсбург из Сан-Диего, чтобы быть подружкой на свадьбе у девушки, с которой училась в Калифорнии. Мой отец — родной отец — был шафером жениха. В то время он играл в футбол. Он был высоким, мускулистым, красивым парнем, а она — хорошенькой девушкой, наслаждающейся тем, что, впервые, уехав из дома, почувствовала себя самостоятельной и свободной. Все закончилось постелью. После свадьбы мама улетела в Сан-Диего.

— Вряд ли ей было бы трудно разыскать его, когда она узнала, что беременна, — возразила Анна.

— Вероятно. Но к тому времени она влюбилась в отца, который воспитал меня. Он сказал, что для него не имеет значения, что ребенок не от него, и попросил ее выйти за него замуж. Они убедили себя, что ничего ужасного не произойдет, если они не расскажут моему родному отцу о беременности. Мне было труднее смириться с тем, что они не сказали мне.

— Но как ты узнал?

— Случайно. — Эту часть истории было особенно трудно вспоминать, но Коул уже зашел так далеко, что отступать было некуда. — Отцу, тому, который в Сан-Диего, понадобилась операция по замене коленного сустава, пораженного артритом. А он человек с причудами. Ужасно боится уколов, до смерти обеспокоен сохранностью национального банка крови.

Он чуть с ума не сошел, когда узнал, что после операции ему понадобится переливание крови. Я слышал о прямом переливании, но у меня не было уверенности в совместимости нашей крови, и поэтому мне не хотелось заранее обнадеживать его. Я пошел в больницу и попросил, чтобы меня обследовали, так как я хочу стать донором для отца.

Во время его рассказа Анна постепенно приближалась к его половине кровати, так что теперь их разделяло всего несколько сантиметров. Она сжала его руку, и это дало ему силы продолжить нелегкий рассказ.

— У меня оказалась первая группа крови, — сказал Коул, — а у него — третья.

Он услышал тихий вздох Анны: она поняла.

— Невозможно для человека с первой группой крови иметь отца, у которого третья группа, — сказала она, придвигаясь еще ближе к нему.

— Правильно, — подтвердил Коул. — Я сразу понял, что он — не родной отец.

Анна положила голову ему на плечо.

— Наверное, он был так же потрясен, как и ты, когда узнал, что тебе все известно. А уж твой родной отец…

Коул вспомнил, как у него дрожал голос и потели ладони, когда он впервые позвонил Артуру Скиллингтону. Так как он родился ровно через девять месяцев после свадьбы, на которой встретились его родители, он не боялся, что отец не поверит ему. Его страшило, что Скиллингтон не захочет иметь с ним ничего общего.

— Вполне понятно, что он был рассержен на мою мать и сильно потрясен, — сказал Коул. — Но, потрясен в хорошем смысле. Он долго был холостяком, потому что считал, что не хочет быть мужем. Оказалось, что ему всегда хотелось иметь сына.

— Судя по твоим словам, он замечательный человек, — вырвалось у Анны. — Мне бы хотелось когда-нибудь познакомиться с ним.

Сознание того, что она не только знает Артура Скиллинггона, но и работает у него, поразило Коула, как острый нож в сердце. Даже то, что она доверчиво прильнула к нему, не помешало Коулу проклясть себя за то, что он попал в такую безвыходную ситуацию.

Он не заслуживает ее спокойного понимания и в то же время не имеет права снимать с себя груз прошлого, рассказывая ей свою историю. Ему вообще нельзя находиться с ней здесь.

Совесть заставляет его сказать Анне правду, но он не может сделать это, потому что дал отцу слово скрывать их родство.

Ему следовало прислушаться к предостережению Артура об опасности личных взаимоотношений с сотрудниками и не сближаться с Анной.