Приглашение на чай к доктору Борзигу - [5]
Роберт. Вы совсем больны, сударыня, вам действительно надо поберечься.
Фрау Борзиг. Да, больна, но еще несколько минут вам придется терпеть мое общество. Из-за чего вы повздорили с Франциской?
Роберт (помедлив). На то было много причин. Уже некоторое время... Словом, в наших отношениях образовалась трещина. Долго все это рассказывать...
Фрау Борзиг. Можете не говорить, я и не собираюсь лезть вам в душу. Простите, я волнуюсь... но ваши стихи так похожи на стихи моего отца, пока он не начал сочинять рекламу пантотала. Прошло почти двадцать лет, но тот вечер страшно напоминает мне сегодняшний. Отцу было сорок, и он уже считался известным поэтом... а моему мужу было двадцать пять, столько же, сколько сейчас вам. Отец пригласил его на чашку чая, молодой человек написал о нем диссертацию... Мы еще тогда не знали, что он стал начальником рекламного отдела фирмы ОРАМАГ. Можете заткнуть уши, можете считать меня взбалмошной... думайте что хотите... Пусть вам кажется, что те десять минут, которые вы пробыли со мной, — пропащее время, но я должна была вам все это рассказать. Не скрою, меня немного испугала ваша уступчивость, — я говорю о бехеровской брошюре.
Роберт. Я ничего не уступал.
Фрау Борзиг. Но ведь брошюра вышла с очень существенными купюрами.
Роберт. Купюрами? Я вообще ее не видел... Разве она уже вышла?
Фрау Борзиг. Если вам не трудно, подойдите к книжной полке. Справа, рядом с красными книжечками Гофмансталя, лежит маленький пакет — десять экземпляров брошюры, которая появилась вчера.
Тишина.
Роберт (идет к полке, затем возвращается и читает). «Вернер Бехер, барон фон Букум. Жизнь, отданная фирме ОРАМАГ. Текст Роберта Вильке... Вернер Бехер вышел из низов — отец его был простым стрелочником, — уже с ранних лет проявил одаренность, которая отличает великие умы». (Изменившимся голосом.) Но здесь пропущено... этого я не писал... Здесь выпущено все, что придает своеобразие личности Бехера. Это ведь набор штампов!
Фрау Борзиг. Только не делайте из этого трагедии, ваша рукопись в прежнем виде никогда не увидела бы света. Этого вы действительно не могли требовать от ОРАМАГа. Не волнуйтесь, Бехер был гангстером, но он, по крайней мере, признавал, что он гангстер. Этим он отличается от Зёнтгена...
Роберт. Меня должны были хотя бы поставить в известность.
Фрау Борзиг. Конечно, вас должны были поставить в известность. Но не забудьте, что вам заплатили.
Роберт (тихо). Кажется, Франциска была права.
Фрау Борзиг. Что она говорила?
Роберт. Она рассердилась... хотела сделать мне сюрприз и пойти со мной в кино. Она говорила почти то же, что и вы.
Фрау Борзиг. Я всю жизнь мечтала иметь такую дочь, как Франциска.
Роберт. Но ведь у вас есть дочери, простите за смелость — прелестные дочери!..
Фрау Борзиг. Вы по-прежнему любезны, даже несмотря на то, что вас бессовестно надули. Да, у меня прелестные дочери... Но мой вам совет: подойдите к телефону и вызовите такси... Почему вы еще здесь?
Роберт. По-вашему, мне надо уйти? Почему я не ухожу? Сам не знаю. Наверное, потому, что я их не боюсь. Может, мне здесь и не место, но мне интересно... Еще успею уйти.
Фрау Борзиг. Берегите время, часы уходят, дни исчезают, как дым от сигареты... годы мелькают, как скверная кинолента, и в один прекрасный день оказывается, что твои дочери похожи на кинозвезд, которые тебе никогда не нравились... и тебе остается только «налаженный дом», — кажется, так это принято называть? Чистота, все лежит на месте, но зато утром, когда ты просыпаешься, тебя слегка подташнивает, и ты сама не знаешь почему... Так будьте первым человеком, кто послушался чужого совета. Вы словно те глупые мальчишки, которые хотят своими глазами увидеть войну, хотя отцы рассказывали им, что это грязь и бессмыслица и что войну облагораживают лишь мертвецы — ангелы, захлебнувшиеся в грязи. Попытайтесь выйти из рокового круга, не стремитесь ничего узнать, ни в чем убедиться, поверьте на слово: время, которое вы проведете за чаем в этом доме, выброшено на ветер.
Роберт. Благодарю вас, но я человек любопытный... предоставьте меня самому себе. Жаль только, что вы не будете присутствовать на этой чашке чая...
Фрау Борзиг. Не могу, не могу больше слышать их голоса, не могу больше видеть их лица. Я уеду, уеду далеко-далеко. Позвольте напоследок рассказать вам, что написал мне перед смертью отец. Хотите?
Роберт. Хочу.
Фрау Борзиг. «В молодости, — писал мне отец, — я знавал небритых мошенников: людей, которые писали плохие картины, плохие стихи, людей, которые продавали за десять пфеннигов лезвия для бритья ценой в два пфеннига... позднее я жил в мире гладко выбритых мошенников, среди людей, которые писали плохие картины, плохие стихи и продавали вещи ценой в два пфеннига за целую марку. Когда я стал старше, мир небритых мошенников я вновь предпочел миру гладко выбритых мошенников».
У дома останавливается машина... Голоса... Смех в передней...
Фрау Борзиг (понизив голос). Ну что ж, ступайте в мир гладко выбритых мошенников.
