Приезд старшего брата - [2]

Ну конечно, сейчас здесь пусто. Но почему же, черт возьми, забор-то почти весь повалился, неужели нельзя подремонтировать? И скамьи сгнили, да так никто и не обращает на них внимания. Нужно Семенюку сказать — депутат, пусть проявит заботу. А вот у синего ларька маленькая толпа, суета, голоса. Ага, пиво. Любители уже нашлись. Александр подошел к ларьку. Пиво отпускали мужчина и женщина, наверное, муж и жена: по коротким репликам, по тому, как они и не глядя видели друг друга, по схожести лиц — с годами совместной жизни всегда переходит что-то от одного к другому — это легко понять.

В толпе были почти одни молодые парни лет по двадцати, двадцати с небольшим, с ними несколько девушек. Они жались в сторонке. Александр пристроился за последним. Жажда не мучила: просто хотелось как-то приобщиться к этим первым встретившимся сегодня оковчанам.

Вдруг в толпе вспыхнула гнусная ругань. Заругались с каким-то волчьим азартом, широко разевая рты, оскаливая зубы, выкатывая бешено глаза.

— Эй, потише! — не выдержал он. — Вы что же, женщин не видите? Да и вообще — что за дикость такая!

Очередь обернулась с хмурым удивлением. Мужчина и женщина, наливавшие пиво, замедлили движения, вопросительно уставились на него, потом мужчина, нарисовав на бледном одутловатом лице снисходительную улыбку, сказал:

— Да, ругаться бы не нужно…

— А ты кто такой, а?.. — воскликнул лихорадочно, как ужаленный, один из парней. — Женщины! Пусть слушают, если стоят.

Но он не произнес ни одного ругательства, и Александр не ответил. Другие парни тоже закричали, повернувшись к нему. Не ответил и им. Тогда кто-то из них двинулся к нему, подняв перед собой смуглые жилистые руки, сжимая кулаки. Но тут из толпы вышел невысокий, длинноволосый, похожий на Махно паренек, и загородил Александра.

— Ты что, человек же прав…

— А, прав! Погоди, попью пива — поговорим!..

Трое из этой своры поджидали его за ларьком, но, угрюмо расступившись, все-таки пропустили, злобно заворчав вслед. Поодаль от них стоял длинноволосый парень. Александр, проходя мимо, спросил у него:

— Они тебя бить не будут?

— Не будут. Свои. Это они так. С перепоя.

— Ну, смотри.

Настроение сильно испортилось. В последнее время появилось что-то слишком много вот таких пьющих молодых парней, как эти — злобно-раздражительных, готовых тут же ринуться в несправедливую драку, если что не по ним. Держатся они стаями, вызывающе, ну, и этот бессмысленный мат. А в то же время парни явно рабочего склада: руки сильные, тела набиты мускулами. Не у пивных ларьков обрели силу. Но много и беспорядочно пьют, начинают жить случайной жизнью, забывают всякие правила человеческого общежития. Ему не однажды приходилось иметь дело с ними, сидит их по тюрьмам немало, и что бы их ни привело туда — начиналось все и всегда с водки.

Его обогнали две девушки, стоявшие у ларька вместе с теми парнями. С любопытством заглянули ему в лицо, а он успел рассмотреть их — приятные, чистые лица, но опытным глазом он уловил в их чертах нечто инертное, безвольно-вялое. Ускорили шаг. Вот одна из кармана джинсов вытащила пачку сигарет. Свернули вправо, сели на скамейку. Когда проходил мимо, они уже дымили, склонив головы друг к другу, сидя тесно и болтая о чем-то своем. Пока еще мода, но скоро станет и привычкой — как привыкли к ругани ребят.

Все-таки не только обретений немало за последние годы. Есть и потери, это совершенно ясно. Кто из их класса, допустим, выругался бы матом при девочках? Нелепо даже думать об этом! Кто стал бы приставать ни с того ни с сего к человеку — любому? Никто! Ни один парень из его класса. И меньше было этой резкости, жесткости, цинизма. Вот на это и нельзя закрывать глаза. И нельзя сваливать все на обеспеченную жизнь молодежи, как это делают иные старики: мол, заелись, с жиру бесятся. Все сложнее. Есть потери. Есть. Не хватает духовной напряженности жизни. Много инерции и вялости.

Что делать? Над этим думают многие. И самое главное — начинают думать сами представители молодого поколения, лучшие из них. Вот в этом надежда.

3

Прошел центральной улицей быстро, лишь бегло глядя по сторонам. Знал: стоит начать всматриваться пристально — и прошлое обступит со всех сторон. А сейчас не до этого. Впереди дело. Спросил у дежурного, есть ли Семенюк.

— Товарищ капитан у себя.

Начал подниматься по крутой узкой лестнице в кабинет начальника. Сколько раз в прошлом взбегал по этой же лестнице на совещания и летучки! Бессчетно. Прислушался к себе. Нет. Тихо внутри. Все в порядке. Что ж, эта жизнь отошла, всему своя череда.

— …Александр Степаныч! Заходи! — Семенюк услышал, широко распахнул дверь в свой маленький кабинет.

У него сидел молодой человек лет двадцати трех, довольно щуплый, с выражением подчеркнутой внимательности и в то же время расположенности к разговору на лице — эта расположенность так и светилась, он не мог ее сдержать, сразу было видно. Семенюк строго сказал:

— Александр Степаныч — начальник следственного отдела областной прокуратуры, когда-то работал у нас в районе.

— Я знаю, — без излишней торопливости встал молодой человек и несколько раз кивнул, но тоже мягко, видимо, не просто подчеркивая свое уважение, но и по какой-то внутренней потребности или привычке. — Мне приходилось много раз слышать…