Приемы Холлистока - [9]

Глава 4. Доуни

Следующим утром, встав достаточно рано, Холлисток, приняв душ, сам сходил на улицу за свежей прессой. Когда он вернулся, Масси уже хлопотал в столовой, накрывая стол для завтрака. Пока они ели, Холлисток внимательно изучал газету частных объявлений.

— Что вы там ищете? — наконец, не выдержав, спросил Масси.

— Нам надо купить машину.

Грин чуть не подавился от изумления:

— Так ведь вы не умеете ее водить!

— Ты будешь водить, — Холлисток отогнул верх газеты, и посмотрел оттуда на Масси.

— Так и я не умею! — тот изумился еще больше.

— Научишься, — спокойно ответил Холлисток, и снова углубился в чтение.

— Вот! — он ткнул карандашом в газетный лист, — Вот то, что нам надо!

Он бросил газету через стол, и Масси прочитал обведенный им текст:

— Продается BMW 735, год выпуска 1979, цвет черный, состояние отличное, цена 15 тысяч фунтов стерлингов.… Выбор хороший, ну и что дальше?

— Иди звони ее хозяину, договаривайся о покупке! — ответил Холлисток, отхлебывая горячий чай.

— А как…

— Масси Грин! — вдруг оборвал его Генрих, — неужели я всему тебя должен учить и подсказывать?! Я тебе задачу дал, вот и занимайся. Если с хозяином договоришься сегодня, бери деньги, и езжай оформлять сделку.

— Так машину надо еще осмотреть, — опять начал Масси, — проверить.

— Так! — Холлисток поставил чашку с чаем на стол, — Я тебе сейчас этой чашкой запущу в голову! Столько лет мы вместе, а ты все ничему не научился!

Грин с улыбкой закрыл лицо руками:

— Не буду, не буду больше!

— Вот и иди отсюда! — засмеялся Холлисток, снова принимаясь за свой чай.

Пока Масси звонил по телефону, он закончил завтрак, и прошел в свою комнату.

— Шеф! — крикнул Масси через дверь. — Я договорился о встрече!

— Давай, иди, — ответил ему Генрих, — и без машины не возвращайся!

— Слушаюсь! — Масси с довольным видом схватил со стола бутерброд, наскоро выпил прохладный чай, одел свой новый костюм, и выскочил за дверь.

Вскоре в гостиной появился Холлисток, тоже одетый в деловой костюм. Он посмотрел на часы, которые показывали без четверти десять, и сев за стол, снова принялся за чтение газет. Ровно в 10 внизу раздался звонок, и на лестнице послышались шаги. Холлисток подошел к входной двери, и открыл ее. Как раз в это время Элизабет подвела к его апартаментам невысокого полного человека, с всклокоченными рыжими волосами.

— К вам мистер Эдуард Доуни, — представила она посетителя.

— Доброе утро! Спасибо, Элизабет, — Холлисток посторонился, пропуская клиента внутрь.

— Проходите в ту комнату, сэр, — сказал он, указывая на гостиную.

Когда они уселись, один за стол, другой на стоящее рядом кресло, Холлисток не спеша достал сигару, и закурив, стал внимательно слушать немного бессвязный рассказ. Доуни заметно нервничал, но то, что он поведал, так заинтересовало Холлистока, что он долго не замечал, что сигара давно потухла, одиноко лежа в пепельнице.

— Я уже почти с девяти часов по вашими окнами, мистер Холлисток, — начал Доуни, — быстро так добрался, сам не ожидал. Но ранний час для меня ничего не значит, потому что я почти совсем перестал спать. Я живу в южной части, в Редхилле, у нас там свой дом. Поменьше этого, но тоже не маленький.

— У вас большая семья? — перебил его Холлисток.

— Нет, как раз нет. До последнего времени я жил там с матерью, сестрой, и ее мужем. Недавно мама умерла, и сейчас нас только трое. И вот, уже почти как месяц, в мою жизнь ворвалось нечто. Мне никто не верит, даже сестра, и считают, что после смерти матери я помешался. Но это не так, мистер Холлисток! Дело в том, что ко мне в спальню каждый день приходит призрак женщины. Она сидит в кресле и смотрит на стену, потом, примерно в четыре утра встает, и уходит за дверь. Я звал к себе сестру и ее мужа, но они ее не видят! Не видят, и все! А женщина все равно остается сидеть, даже когда они присутствуют рядом. Один раз Пол, это муж сестры, просто передвинул кресло, когда она там сидела, но ничего не изменилось. Оно все равно как бы осталось там стоять в виде неясных очертаний, и женщина тоже никуда не исчезла. Я убрал кресло этой ночью, как вы и посоветовали, но вряд ли от этого будет толк. Хотя не знаю, я боюсь заходить теперь в спальню, и сплю в другой комнате. Но осознание того, что она сидит там, в полной тишине, совершенно не дает мне успокоиться, и я просто боюсь заснуть. Мне никто не верит, мистер Холлисток, но не уезжать же мне из родного дома только потому, что кто-то вздумал так испытывать меня. Доуни никогда никому не сдавались, и я не собираюсь подрывать честь семьи. Но положение невыносимо, и я просто не знаю, что теперь делать. Местный священник дал мне книжицу и две свечи, посоветовав читать ее при их свете ночью, но один раз сделав это, я немного увлекся, а когда поднял глаза, увидел, что на кресле опять сидит эта баба!

Последние слова Доуни буквально прокричал, и желваки буквально заходили на его упитанных щеках. Холлисток живо представил себе картину, как этот, в общем крепкий человек, бьется о стену однобокого сознания других людей, и не находит ни ответа, ни помощи.

— Успокойтесь, — он встал, закурил потухшую сигару, и обойдя вокруг стола, сел на свободное место рядом с посетителем, — а почему вы все же обратились ко мне, мистер Доуни? К психологу?