Приемное отделение - [11]

— …Я не обижаюсь, не подумайте, я все понимаю. Это как в магазине, когда приходит новый продавец, так старые его на честность проверяют — лишку денег оставят в кассе или что-нибудь из товара якобы не сосчитают. А сами смотрят — объявит или присвоит втихаря. В душу-то человеку не заглянешь, человек он в поступках раскрывается, это я к чему говорю? К тому, что насчет меня вы можете быть спокойны — я никогда не позволю себе больных объедать, можно меня больше на эту тему не испытывать. Объедать больных вообще нехорошо, а в моей ситуации, при моей-то зарплате да бесплатных хоромах, — Алексей Иванович обвел «хоромы» рукой, словно предлагая Надежде Тимофеевне восхититься ими, — совсем позорно…

«Хоромы, — скептически подумала Надежда Тимофеевна. — Это ты, дружочек, комнату отдыха главного врача не видел. И его персональный санузел. Вот где хоромы! Мариотты с Хилтонами обзавидуются».

В Мариоттах и Хилтонах Надежда Тимофеевна никогда не бывала, а в комнате отдыха главного врача сподобилась побывать в прошлом году, когда помогала заведующей отделением нести подарок главному на день рождения — тяжеленную напольную вазу из оникса. Ваза была упакована в коробку, коробка запелената в яркую подарочную бумагу и туго перевязана толстым капроновым шнуром. От этого проклятого шнура у Надежды Тимофеевны неделю болели руки. Обе, потому что приходилось менять. Главный немедленно пожелал осмотреть подарок, остался настолько доволен, что не просто буркнул «спасибо», а похвалил, сказав: «Какая чудная финтифлюшечка!» Ничего себе «финтифлюшечка»! Двухпудовая! Купить вазу придумала Ольга Борисовна. Она же не может не соригинальничать. На двенадцать с гаком тысяч (собирали «по совести», пять плюс «гак» — с заведующей отделением, три — с Надежды Тимофеевны и с дежурных врачей по тысяче) можно было купить якобы антикварную серебряную безделицу или, скажем, роскошные серебряные или скромные золотые запонки. Запонки главный врач обожал настолько, что всегда выпускал манжеты из-под рукавов халата, чтобы запонки были на виду. Нет же — купила вазу. Но угодила, что да, то да, угодить Ольга Борисовна умеет. Поблагодарив, главный попросил отнести вазу в комнату отдыха и поставить в нее розы, которые для сохранности плавали в ванной. Надежда Тимофеевна как открыла рот, войдя в комнату отдыха, так с открытым ртом из нее и вышла. Огромный кожаный диван и два огромных, под стать, кресла, «плазма» во всю стену, на полу — ковер, в котором нога действительно утопает, как в траве… Да что там вспоминать, только душу травить. Хорошо живет главный врач, красиво, ну и работа у него ответственная. Хотя если вникнуть, то все дела тянут заместители — по медицинской части, по терапии, по хирургии, по акушерству и гинекологии, по клинико-экспертной работе — да главная медсестра. Ну и заместитель главного врача по экономическим вопросам Цехановская, без санкции которой ничего не покупается и не ремонтируется. Заместители всегда крайние, шишки достаются им, ну а лавры — главному врачу. Так положено.

— …Ну что, достигли мы взаимопонимания по этому вопросу?

Алексей Иванович улыбался, по вечному своему обыкновению, и хлопал глазами в ожидании ответа. Егоровна права — действительно Чудик. Решил, что его испытывать обедом собрались. Эх, милый, в Москве иначе испытывают. Является самотеком помятый мужичонка и просит за небольшую мзду госпитализировать его в кардиологию или в эндокринологию, да куда угодно, главное, чтобы показаний не было и деньги были предложены. А как только возьмешь, так врываются в кабинет оперативники, машут удостоверениями, приглашают понятых и оформляют как положено. Доктора Юкину в прошлом году за полторы тысячи на три года условно оформили, не повезло человеку.

— Достигли, — ответила Надежда Тимофеевна.

Она призадумалась, подыскивая подходящие слова, но в этот момент зашумела у входа каталка, послышались голоса, и доктор Боткин, оставив на столе недопитый чай, полупустую пачку крекеров и пластиковый лоточек из-под грибной лапши, поспешно вышел из кабинета. «Значит, не судьба», — решила Надежда Тимофеевна. Она, любопытства ради понюхала пустой лоточек из-под лапши (а вдруг вкусно пахнет?), поморщилась, потому что пахло наоборот — весьма невкусно, и ушла к заведующей отделением, посплетничать.

Письмо матери

«Здравствуй, мама!

Зря ты, конечно, не хочешь разговаривать по телефону. Это совсем недорого. Я уже успел изучить московские тарифы и понял, что звонки в Мышкин стоят очень недорого, рублей в шестьдесят-семьдесят можно всласть наговориться. Междугородные разговоры и мобильная связь в наше время сильно подешевели, минута нашего разговора стоит около двух рублей. Это я тебя не уговариваю, а просто объясняю, как и что, чтобы ты была в курсе. Только, пожалуйста, когда я позвоню в следующий раз, не начинай сразу кричать, чтобы я не тратил деньги, а выслушай меня. А еще лучше было бы освоить компьютер. В этом нет ничего сложного, поверь мне. Лариса Терентьевна на что уж старше тебя, а с внуком Димой переговаривается по скайпу, и видят они друг друга как в телевизоре. Компьютер мой все равно без дела стоит, хочешь, я попрошу кого-нибудь, чтобы тебя научили им пользоваться и к Интернету подключили снова, а то я перед отъездом отключился за ненадобностью. Тогда бы мы каждый вечер смогли бы общаться, новости друг другу рассказывать. Мне для этого ни на что тратиться не придется — у меня казенный компьютер на работе стоит с безлимитным Интернетом, а твой расход на Интернет нас не разорит. Это очень большое удобство. Ты подумай.