Приданое для Царевны-лягушки - [21]

Платон, естественно, захотел посмотреть, с какой стати ему будут менять прочнейшую, сделанную на заказ со специальными замками дверь, и подкатился поближе. Он сдергивал простыню со странным чувством. На сердце было муторно, но что-то внутри его замерло, как в детстве, в предчувствии необычного фокуса.

– Больной, вы только не нервничайте... – простонала сестричка, пока Платон с выражением удивления на лице рассматривал развороченную дверь – в нижней ее части зияла дыра диаметром сантиметров в шестьдесят. Нижний угол был оторван. Опустив глаза, Платон заметил, что и пол на лестничной клетке раскурочен.

– И что это такое было? – спокойно спросил он.

– Это бомбочка была, – с готовностью ответил Федор.

– Не бомбочка, а пластид со взрывателем, – поправил брата Вениамин.

– Кто это сделал? – поинтересовался Платон, удивляясь самому себе: какая разница, кто сделал? Разве кто-нибудь вообще в состоянии прекратить этот накативший на него кошмар?

– Конечно, ореховские, это и ежу понятно! – авторитетно заявил Федор. – Нет, Тони, я руку на отрезание не дам – у тебя тоже могли быть проблемы по работе, но когда все так складно получается, то – только ореховские.

– По работе?.. – опешил Платон. – У меня – проблемы по работе?!

– Ты мог где-нибудь напортачить, Тони, – объяснил Веня. – Но Федька думает, что это нам подстроили после убийства Пончика в Ялте. Его банда.

– Мальчики, – жалобно пискнула испуганная медсестра, – можно мне в туалет?

– А я думаю, что хотели пришибить конкретно Федьку, – продолжал Веня, отмахнувшись от медсестры. – Тогда это могут быть и солнцевские, и брадобреи, и тунгачи.

– Ну, если и тунгачи... – пробормотал Платон, разворачиваясь, и быстро покатил к гостиной. – Ты сказал – конкретно Федора? – остановился он резко.

– Конечно, – подошел Веня. – Сначала – Федьку, он старший, потом, если получится – попробуют и меня.

В глазах племянника – безмятежнейшее спокойствие и даже... Платон постарался выбрать слово потактичнее, но ничего более подходящего, чем «дебилизм», не нашел.

– Тони-и-и! – склонился к нему племянник. – Ты меня видишь? – Он провел ладонью перед лицом дядюшки. Платон моргнул и кивнул головой.

– Ничего же страшного не произошло, подумаешь – дверь! Главное – все живы. А почему?

Платон мученически посмотрел на розовощекого рыжего Веню, но не нашел, что ответить.

– Потому что Аврора твоя оказалась очень кстати под ногами! Она спасла мне жизнь!

– Тебе? – ничего не понимал Платон.

– Да. Я шел первым. Мы так с братом договорились. Я везде буду ходить первым. Из подъезда и в подъезд, из машины – в машину. Буду первым подходить к дверям квартиры. И вот я шел, а Федька – за мной...

– Почему – ты?

– Потому что сначала должны кокнуть Федьку, понимаешь? Он – старший. Вот мы и договорились: а фиг им!

– Кому-у-у фиг?.. – простонал Платон.

– Да всем, кто хочет нас не допустить до дела! Мы им покажем плановый заказняк! Сначала я взорвусь в машине, я – младший! Тони, да не расстраивайся ты так. Развалить планы этой падали – милое дело! Прикинь, даже если им удастся завалить Федьку первым, все равно я буду вторым, так какая разница?

– Можно я это прикину в кабинете? – шепотом спросил Платон. – Можно я буду это прикидывать в одиночестве и тишине?

– Подожди, ты не дослушал. Мы шли домой, короче, и я, как всегда, – впереди. Я должен был дверь открыть ключами, а тут, короче, из лифта вылетает в полной отключке твоя кошелка, то есть, я хотел сказать, – Аврора, я теперь ее буду звать по имени – заслужила. И вот, короче, вылетает она, размахивается своей кошелкой... в смысле большущей такой сумкой, и – хрясь! – меня по балде. Со всей силы. Прикинь?

Платон потрогал себя за голову и убедился, что ему не почудилось – голова его тряслась мелкой дрожью, как у долгожителей домов для престарелых.

– Короче, я завалился на Федьку, и мы отмахали целый пролет вниз, подминая друг дружку. И когда Федька встал, он сразу достал пистолет. Я говорю – не надо, давай ее сначала спросим, в чем дело, но он сразу нацелился на голову твоей кош... Авроры. А она ничего себе, спокойно так держится, пальни, говорит, сначала по замку в двери. А потом, значит, если ничего не случится, по моей башке.

– Я сказала – в мою голову, – поправила его Аврора, неслышно подошедшая сзади.

– Прошу вас, уйдите отсюда! – приказал Платон. – Вас только не доставало в этом дурдоме!

– И Федька говорит, зачем, значит, портить хороший замок? А она отвечает, потому что какие-то падлы подложили в дверь взрывчатку – и показывает на небольшой разрез в обивке. И вроде как она нам жизнь спасла, потому что не дала засунуть ключ в замок.

– Я не говорила «падлы», – опять перебила Вениамина Аврора.

– Да уйди ты отсюда, дай рассказать! – развернув женщину к себе спиной, Веня ткнул ее коленом в зад, направив в сторону кухни. – Короче, Федька пальнул по замку, и ка-а-ак рвануло! Ты только посмотри на нее.

Веня развернул коляску, и Платон имел возможность несколько секунд созерцать, как Аврора в кухне с неспешной тщательностью надевает фартук и завязывает его сзади.

– А на вид – настоящая придурошная, а, Тони? Я видел этот разрез в коже, и Федька видел, но он был совсем небольшой, мы не поверили, что от маленькой дырки может такое получиться.