Приданое для Анжелики - [8]

Анжелика задумалась, горько усмехнулась и прошептала:

— Так вот почему отца арестовали.

— Нет. — Юрист решительно махнул рукой. — Ваш отец отделается очень легко. Пока главный обвиняемый — капитан. Он действительно преступник — прекрасно знал, что за фигура стоит у него на шхуне, тем не менее, рискуя смутить честных верующих, зашел в испанский порт.

— Но мы же тонули, — горячо пояснила Анжелика. — Мы не могли не зайти в Коронью!

Монах опечалился и заявил:

— Извините меня, мадемуазель Беро, но вы отвратительно воспитаны.

Анжелика опешила, попыталась возразить, но монах жестко остановил ее. Он сказал еще далеко не все.

— Хорошо воспитанная верующая девушка никогда не позволила бы себе плыть на таком судне. Тот факт, что «Нимфа» вдруг стала тонуть, лучше всего прочего говорит нам, на чьей стороне Господь.

«Господи Иисусе! — подумала Анжелика. — Куда я попала?»

Перед этой бесстыдной схоластикой она была абсолютно беззащитна.

— Извините меня, мадемуазель Беро, — проговорил юрист. — У вас, как я вижу, обоснованных жалоб нет, а мне предстоит еще одно дело. Всего хорошего.

Никогда еще Анжелика не чувствовала себя такой обескураженной.

Падре Хуан внимательно просматривал опись имущества, снятого с арестованного судна «Нимфа». Именно оно и представляло основной интерес. На душе у падре было тревожно. Он поднял колокольчик и два раза звякнул.

— Слушаю, святой отец. — В дверях мгновенно возник здоровенный послушник.

— Пригласи-ка ко мне юриста, — не глядя на него, распорядился падре Хуан.

Французские суда были довольно легкой добычей. В списке из шестидесяти парусников, попавшем к нему в руки, ни один не был назван нормальным христианским именем, только «Медузы», «Минервы» да «Авроры». Это был достаточный повод, чтобы заподозрить капитана в незначительной ереси и начать разворачивать следующий этап следствия, то есть искать статью потяжелее. При хорошем раскладе капитана можно было отправить на костер, а судно конфисковать. Даже после вычета королевской и церковной долей доносчику, а таковым у падре числился двоюродный брат, оставалось довольно много.

«Ох, скорее бы накопить!»

На шее у падре Хуана камнем висели восемь племянниц, и все без приданого.

— Юрист уехал в монастырь, — доложил послушник, бесшумно выросший перед столом. — Он разбирает конфликт по этой еврейке.

Падре сокрушенно цокнул языком. Работать становилось все труднее. В былые времена они с помощью прислуги тайно крестили по пять-семь еврейских детей в месяц. В момент крещения дитя становилось христианином. Пребывание среди неверных родителей грозило его душе. Поэтому ребенка переводили в приют. С этого момента его интересы, включая права на наследование всего родительского имущества, представлял опекун — церковь Христова.

Падре Хуан вздохнул. Несмотря на принудительный характер крещения, юридически эта схема была безупречна. Иудеи, желающие вернуть ребенка, тоже крестились и начинали платить десятину. Или ее отдавал их наследник — уже после…

Инквизитор со вздохом перевернул страницу описи. Теперь все стало куда как сложнее. Христианскую прислугу просто перестали брать на работу в приличные дома, причем не только иноверцы. Именно прислуга доносила в инквизицию чаще остальных, а никто из богатых граждан попадать туда не хотел. В результате роль швейцаров начали исполнять африканские рабы, поскольку имущество не может свидетельствовать против своего владельца. Места горничных и лакеев доставались почти исключительно иностранцам. Понятно, что падре Хуану пришлось изыскивать новые методы работы, например, в порту, куда приходили иноземные суда.

Дело было новое, рискованное, но падре Хуан довольно быстро научился определять, с каким судном будут проблемы, а с каким — нет. С опиумом он даже не связывался. Такие дела обычно крепко держали в руках родственники монархов да епископов. Не стоило трогать и работорговцев. Люди они были отчаянные, слишком уж склонные к насилию по самому пустяшному поводу.

Мелкие старые торговые шхуны, вынужденно пристававшие к испанским берегам, были для него самой желанной добычей. Приносил прибыль даже груз, принадлежащий не капитану-еретику, а компании, нанявшей судно. Когда хозяева товара узнавали, какой счет им предъявляют за его вынужденное хранение на складе приемщиков инквизиции, они предпочитали совсем отказаться от него либо согласиться на разумную компенсацию.

Сегодня падре Хуану особенно повезло. Во-первых, Амбруаз Беро, хозяин товара, оказался на судне, а во-вторых, он имел неосторожность сказать все как есть. Теперь, в том случае, если сеньора Беро удастся довести до приговора, немного подмокший сахар можно было конфисковать.

Инквизитор окинул взглядом опись. На шхуне этого сахара было столько, что доли доносчика хватало для обеспечения приданым как минимум трех племянниц.

Все-таки падре Хуан тревожился. Он пока не до конца представлял, что можно вменить этому французу. Его беспокоило и наличие у еретика дочери. Будь она малым ребенком, ее отдали бы в приют и воспитали бы настоящую католичку. Но сеньорита Анжелика Беро, пусть пока и не достигшая совершеннолетия, была достаточно взрослой и оставила впечатление девушки избалованной, грамотной и своенравной. По выходу из монастыря такая особа вполне могла подать жалобу и в Мадриде, и в Париже, а то и в Риме.