Причуды любви - [68]

Тристрам, отличный хозяин, прекрасно знал, чем и как нужно распорядиться. Когда они подъехали, вперед выступила величественная экономка в черном шелковом платье и от имени всех подвластных ей слуг и своего собственного приветствовала новую госпожу и поднесла ей букет белых роз.

— Мы подносим вам белые розы, потому что его светлость сказал нам, что миледи прекрасна, как белая роза!

На глазах у Зары показались слезы и голос ее задрожал, когда она стала благодарить слуг и пыталась им улыбнуться.

«Молодая леди была совсем растрогана, — говорили они потом друг другу, — и в этом нет ничего удивительного. Всякая другая на ее месте тоже сходила бы с ума по его светлости, это же так понятно!»

«Как они все его любят, — думала в это время Зара, — он сказал им, что я прекрасна, как белая роза. Значит, он так чувствовал, а я отшвырнула его чувство, и теперь он смотрит на меня только с ненавистью и презрением».

Но вот Тристрам снова взял Зару под руку и повел ее по длинному коридору в великолепный зал, из которого величественная лестница вела вверх, на галерею.

— Я приготовила для вашей светлости парадные комнаты, потому что не знала, какие комнаты вы изволите выбрать для себя, — сказала экономка, обращаясь к Заре. — Здесь есть будуар, спальня, ванная и комната его светлости, и я надеюсь, что миледи они так же понравятся, как нравятся всем нам, старым слугам этого дома.

И Зара взяла себя в руки и произнесла небольшую речь. Когда они затем вошли в огромную спальню с окнами, выходящими во французский сад, которая была отделана с совершеннейшим вкусом и расписана знаменитыми художниками — братьями Адам, Тристрам галантно поклонился и, поцеловав руку Зары, сказал:

— Я буду ждать вас в будуаре, пока миссис Энглин будет показывать вам туалетный прибор из золота, подаренный Людовиком XIV одной из наших прабабушек. Все леди Танкред пользуются этим прибором, когда живут в Рейтсе. Надеюсь, что щетки не покажутся вам слишком жесткими, — прибавил он со смехом и вышел из комнаты.

А Зара, подавленная всей этой торжественностью, пышностью, красотой и традициями, чувствующимися здесь во всем, села на диван, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Сейчас она ненавидела себя всей душой из-за того, что в своем непростительном невежестве оскорбила благородного человека, которому принадлежала вся эта роскошь. И она могла думать, что он женился на ней из-за денег ее дяди! Как он должен был любить ее с первого же мгновения, чтобы захотеть одарить ее всем, что ему принадлежало… Сердце Зары разрывалось от мучительной боли — ведь раскаяние никогда не бывает так горько, как тогда, когда человек сознает, что во всем виноват сам.

Зара вошла в будуар, где Тристрам стоял у окна с миссис Энглин, и когда та оставила их вдвоем, робко сказала, что ей все здесь очень нравится.

— Да, все это довольно красиво, — сухо ответил он и затем прибавил: — Сейчас мы должны будем сойти вниз и присутствовать на этом мучительном завтраке. Зал огромный и весь из камня, вам может быть холодно, поэтому я советую вам захватить с собой боа. Сейчас я принесу его вам, — прибавил он и, выйдя в соседнюю комнату, тотчас же вернулся обратно, неся боа, которое набросил на плечи Зары с таким равнодушным видом, как будто и она была из камня. И гордость Зары снова была уязвлена, хотя она отлично сознавала, что на его месте сама поступила бы точно так же. Тем не менее смиренное выражение ее лица уступило прежнему надменному, и она пошла рядом со своим мужем с гордо поднятой головой к большому восторгу миссис Энглин, которая видела, как они спускались с лестницы.

«У нее такой же высокомерный вид, как у нашей старой леди Танкред, — думала она. — Только интересно знать, нравится ли это его светлости?»

Большой пиршественный зал с великолепным каменным камином был построен еще при Генрихе IV. Галерея с дубовой решеткой была пристроена двумя столетиями позже. В зале стояли два кресла под балдахинами. Столы были накрыты по обеим сторонам этих кресел, а также перед ними. Новобрачные сели в эти огромные дубовые резные кресла; на спинке одного из них красовалась надпись «Лорд», на спинке другого — «Леди». По бокам сели главный арендатор и его жена. За столом прислуживали лакеи в напудренных париках.

Каждый раз, когда за столом случались какие-нибудь комические инциденты, Заре хотелось взглянуть на Тристрама и засмеяться. Но он держал себя холодно и спокойно и только иногда, когда этого требовало настроение момента, отпускал остроумные замечания.

Но вот начались спичи, и для Зары наступило самое тяжелое испытание.

Главный арендатор, предложив тост за здоровье молодоженов, говорил затем так много приятного, что для Зары стало совершенно очевидно, что все эти люди очень любят ее мужа, и она с каждой минутой все больше негодовала на себя. Как в этом спиче, так и во всех прочих ее самое всегда соединяли с Тристрамом, и эти добродетельные намеки уязвляли ее больше всего.

Затем Тристрам встал и от своего и ее имени произнес прекрасный спич. Он говорил, что приехал сюда и привез с собой прекрасную леди, чтобы жить среди них, и повернувшись к Заре, он взял ее руку и поцеловал. Затем он сказал, что всегда считал свои и их интересы общими и смотрел на них, как на своих друзей, и что они с леди Танкред будут и впредь заботиться об их благополучии. Речь его приветствовали аплодисментами, и все, весело разговаривая, снова уселись за стол.