Причуда. В 16:50 от Паддингтона. Испытание невиновностью - [175]

Майор Финни нахмурил лоб и кивнул.

— Да. Правдоподобно. И с сообщением о помолвке не спешили — осторожничали, откладывали до тех пор, пока бедняга Жако не получит приговор за убийство. Да, вполне может быть. Варианты преступлений не отличаются разнообразием. Муж и третье лицо или жена и третье лицо — каждый раз примерно та же картина. Но что можно теперь сделать, Хьюит? Какие у нас имеются возможности?

— Я не вижу никаких возможностей, сэр, — подумав, отозвался Хьюит, — Даже если мы совершенно уверены, все равно, где доказательства? На суд выйти не с чем.

— Н-да. Выйти не с чем. Но вообще-то вы уверены, Хьюит? В глубине души?

— Не так твердо, как хотелось бы, — с грустью признался старший инспектор Хьюиш.

— Да? А почему?

— Не такой он человек, — ответил Хьюиш. — Я имею в виду мистера Аргайла.

— Не такой, чтобы убить?

— Я не столько об убийстве, сэр, сколько об этом Жако. Не думаю, чтобы мистер Аргайл мог сознательно подставить парня.

— Он ему ведь не родной отец, вы помните? Он мог и не питать к нему особо теплых чувств, мог даже ревновать, из-за того что жена уделяла тому столько внимания.

— Может, и так. Хотя как будто бы он хорошо относился ко всем этим детям. Да вроде и теперь к ним привязан.

— С другой стороны, — продолжал рассуждать Финни, — он знал, что мальчишку не повесят… И тогда… тогда совсем другое дело.

— Это мысль, сэр. Возможно, он считал, что десять лет заключения — а к этому и сводится на практике пожизненный срок — пойдут парню на пользу.

— Ну а если вернуться к Гвенде Воэн?

— Если допустить, что убийство совершила она, ее вряд ли мучила бы совесть. Женщины — народ беспощадный.

— Но в целом вы склоняетесь к тому, что это либо он, либо она?

— Да, сэр. В целом склоняюсь.

— Но не более того? — уточнил начальник полиции.

— Не более. Там что-то такое происходит. Подводные течения, так сказать.

— Что вы имеете в виду, Хьюиш?

— Что мне по-настоящему хотелось бы знать, сэр, это какие у них самих мысли? Друг про друга.

— A-а, теперь ясно. Вас интересует, не знают ли они, кто совершил убийство?

— Да. Никак в толк не возьму. Если знают, то все ли? И не сговорились ли они помалкивать? Едва ли. Вполне возможно, что у каждого имеются свои собственные идеи и подозрения. Эта шведка, например, — сплошной комок нервов. Все время настороже. Может, она сама и убила? Она в таком возрасте, когда у женщин немного ум за разум заходит. И не поймешь толком, то ли она за себя боится, то ли за кого-то еще. Мне лично кажется — я, конечно, могу ошибаться, — что она не за себя боится.

— За Лео?

— Нет, не думаю. По-моему, за младшенькую, за Эстер.

— За Эстер? Гм. А Эстер не могла убить?

— Вроде никакого мотива. Но у нее горячий нрав, и — как знать — может, она немного неуравновешенна.

— И Линдстрем известно про нее куда больше, чем нам…

— Само собой. Потом еще есть та чернявенькая, что работает в библиотеке.

— Но ее в тот вечер в родительском доме не было, верно?

— Верно-то верно. Но у меня такое впечатление, что она что-то знает. Может быть, знает, кто убил.

— Догадывается? Или знает?

— Она обеспокоена. Нет, похоже, тут не просто догадка…

Хьюит помолчал.

— И еще есть второй сын, Микки. Он тоже в тот вечер отсутствовал. Он проверял машину, но никого с ним не было. Говорит, что обкатывал ее у Минчинского холма. Приходится верить ему на слово. Но на этой же самой машине он мог подъехать к родительскому дому, совершить убийство и быстренько уехать. Гвенда Воэн упомянула одну подробность, которой не было в ее первоначальных показаниях. Она говорит, что, когда она дошла до угла, с улицы Ред-Лайон завернул автомобиль. На улице, ведущей к дому Аргайлов, четырнадцать домов, автомобиль мог направляться к любому из них, и теперь, когда прошло два года, конечно же никто этого не вспомнит. А вдруг это был автомобиль Микки? Мы ведь не можем исключить подобный вариант.

— Зачем ему было убивать свою приемную мать?

— Вроде бы незачем. Но, возможно, мы чего-то не знаем?

— А кто же может знать?

— Все они. Но нам ничего не скажут. Разве что случайно проговорятся.

— Угадываю ваш дьявольский замысел, — сказал майор Финни. — Кого же вы намерены первым делом взять в оборот?

— Линдстрем, я думаю. Только бы удалось сломить ее сопротивление. Еще очень надеюсь выяснить, не было ли у нее давней обиды на миссис Аргайл. И наконец, этот парализованный малый, — заключил Хьюиш. — Филип Даррант.

— А он-то что?

— Чувствую я, что он составил себе некоторое представление обо всей этой истории. Со мной он, конечно, откровенничать не станет. Но попробую уловить, в каком направлении работает у него мысль. Парень он с головой и, я бы сказал, весьма наблюдательный. Он мог обратить внимание на кое-какие интересные детали.

2

— Давай выйдем, Тина, немного подышим свежим воздухом.

— Подышим? — Тина, запрокинув голову, с сомнением заглянула в лицо Микки. — Холодно ведь, Микки. — Она зябко передернула плечами.

— Мне кажется, ты не любишь свежий воздух, Тина. И поэтому способна целый день торчать в четырех стенах у себя в библиотеке.

Тина улыбнулась.

— Я не против торчать в четырех стенах, когда зима. Тут тепло, уютно.