Причеши меня - [36]
• Противная популярная одноклассница вашей героини заслуживает не только ярлыка «стерва, пытающаяся отбить парня», но и, например, травматичного детства, из-за которого она выросла такой язвой, или талантов и интересов, делающих ее занятной личностью, или глубокого внутреннего конфликта: «хочу быть хорошей» — «сожрут же!». Помните фильм «Дрянные девчонки»? Образ Реджины Джордж углублен ровно настолько, чтобы показать нам полутона. Мы видим ее «идеальную» семью, привившую определенные установки: «Если ты некрасива — ты никто; если тобой не восхищаются — ты никто». Видим огромный страх быть нелюбимой и давнюю травму от ссоры с подругой. Многое видим. Ничего из этого Реджину не оправдывает, но определенно позволяет ее понять.
• Персонажам-родителям (особенно в молодежной прозе) не помешает добавить что-то помимо полного неумения понять своего ребенка и восхитительного таланта отсутствовать в нужный момент. В конце концов, родители должны были повлиять на его становление, которое будет лежать в основе сюжета. Эту задачу неплохо решают, например, в сериале «Очень странные дела». Когда на город Хокинс (и команду слишком любопытных ребятишек, в частности) обрушиваются чудовища с Изнанки, к борьбе подключаются не только старшие братья и сестры этих детей, но и мама одного из них, опекун второй, а в эпизодических ситуациях — также взрослые друзья семьи. Джойс Байерс и Джим Хоппер — восхитительные примеры родителей, которые многое упускают, да, но стремятся наверстать. И в нужные моменты готовы протянуть детям руку помощи. Даже если находятся в это время в плену у коммунистов!
Особенно все это касается людей, которым предстоит умереть, чтобы ваш главный герой трансформировался, а читатель — страдал. Если погибший не будет яркой, живой личностью, вызывающей сопереживание, — страдать никто не станет. И в трансформацию, скорее всего, тоже не поверит. Хороший пример — персонажи романа Мариам Петросян «Дом, в котором…». Их там как китайцев в Китае, но запоминается и вызывает эмоции каждый, а всех умерших очень-очень жалко.
Мы возвращаемся к вопросу мотивации и поведения, зависящих от личности героя. Но на самом деле не только от нее, но еще от законов мира, социального контекста и исторического периода. Если бы Гарри Поттер был не сиротой, а, например… сыном кого-нибудь из МИ-6, он, возможно, предпочел бы задействовать против Темного Лорда не Дары Смерти, а хороший дробовик и продуманную систему диверсий, а вот если бы он был ребенком пастора или хиппи, то мог бы и самоустраниться из всей этой мясорубки. И вообще, если бы Джоан Роулинг прописала маглов менее виктимно и они могли играть роль «третьей силы» (как, например, в серии «Порри Гаттер», где британскую разведку хлебом не корми — дай влезть в делишки волшебников), многие герои, включая Дамблдора и Фаджа, мыслили бы совершенно иначе.
Контекст эпохи проще всего объясняется на примере нашей любимой осознанности и сопряженных с ней этических моментов. Современный литературный процесс поощряет бережность и эмпатию, уважение и интерес к представителям разных возрастных, национальных, социальных, гендерных, профессиональных групп. Культура woke — маркер эпохи, интересный и ценный. Современные герои двадцати и чуть более лет в хорошем смысле удивляют меня прогрессивными, свободными, толерантными взглядами на мир. Они отражают то, что происходит в обществе, и это делает их живыми. Романы о них становятся романами поколения не просто так.
Вместе с тем, если вы возьметесь, например, за текст о современницах Катерины из «Грозы», отправитесь в эпоху пуританства или в Темные века, придется перестроиться и перестроить мышление персонажей. Да даже в 1940-е вы еще не встретите ни торжества научно-технической революции, ни толерантности как нормы, ни эмпатии и осознанности как стиля жизни. Прогрессивные, не загнанные в рамки шовинистских убеждений и ярлыков герои будут вашими «лучиками света в темном царстве». Количество эмансипированных женщин, негомофобных мужчин, эко-активистов и людей, знающих, что «аутист» не ругательство, придется строго выверить и жестко обосновать появление каждого из них. И если современный молодой герой трижды подумает, прежде чем назвать ближнего ненормальным или использовать словосочетание «рыдать как девка», то его ровесник из XVIII–XIX веков, даже если человек он хороший, еще просто незнаком с понятием экологичной речи и не знает, как говорить о таких вещах корректнее, без гендерных стереотипов и стигматизации ментальных расстройств. Это стоит понимать, если вы стремитесь к реализму, а не к идеологической ретуши. Если же вам важнее сохранить свои ценности и транслировать их вне исторического контекста, ваш выбор тоже может быть верным. В конце концов, чем больше мы подсвечиваем осознанность, тем лучше.
Для развития «контекстного» вектора логики предлагаю простое упражнение: возьмите любого героя и перенесите в другое время, другое государство, другой социальный слой или все и сразу. Попробуйте представить: как изменятся его ценности, установки, как он будет думать и разговаривать, что станет для него нормой, что — патологией? А какое «ядро» его личности останется неизменным? Осторожно: из таких тренировок часто рождаются фанфики. Или совсем новые книги.
Дом Солнца окутала тьма: царь его сам шагнул в пламя и отдал пламени всю свою семью. Мертв и величайший царев воевода, не вырвавшийся из клубка придворных распрей. Новому правителю не остановить Смуту и Интервенцию; всё ближе Самозванка – невеста Лунного королевича, ведущая армию крылатых людоедов. Ища спасения, он обращается к наёмникам Свергенхайма – Пустоши Ледяных Вулканов. Их лидер вот-вот ступит на Солнечные земли, чтобы с племянником нового государя возглавить ополчение. Но молодые полководцы не знают: в войне не будет победителя, а враг – не в рядах Лунной армии.
1870 год, Калифорния. В окрестностях Оровилла, городка на угасающем золотом прииске, убита девушка. И лишь ветхие дома индейцев, покинутые много лет назад, видели, как пролилась ее кровь. Ни обезумевший жених покойной, ни мрачный пастор, слышавший ее последнюю исповедь, ни прибывший в город загадочный иллюзионист не могут помочь шерифу в расследовании. А сама Джейн Бёрнфилд была не той, кем притворялась. Ее тайны опасны. И опасность ближе, чем кажется. Но ответы – на заросшей тропе. Сестра убитой вот-вот шагнет в черный омут, чтобы их найти.
Австрия, 1755 год. Императрица Мария Терезия бьётся за то, чтобы жизнь подданных стала благополучнее и безопаснее, а свет Науки и Справедливости достиг каждого уголка страны. Но земли Габсбургов огромны: где-то не стихают бунты, а где-то оживают легенды и сама ночь несёт страх. Когда в отдалённой провинции начинаются странные смерти, в которых местные жители винят вампиров, императрица отправляет проводить расследование Герарда ван Свитена – врача, блестящего учёного и противника оккультизма. И Мария Терезия, и доктор настроены скептично и считают происходящее лишь следствием суеверий и политических интриг.
В новую книгу волгоградского литератора вошли заметки о членах местного Союза писателей и повесть «Детский портрет на фоне счастливых и грустных времён», в которой рассказывается о том, как литература формирует чувственный мир ребенка. Книга адресована широкому кругу читателей.
«Те, кто читают мой журнал давно, знают, что первые два года я уделяла очень пристальное внимание графоманам — молодёжи, игравшей на сетевых литературных конкурсах и пытавшейся «выбиться в писатели». Многие спрашивали меня, а на что я, собственно, рассчитывала, когда пыталась наладить с ними отношения: вроде бы дилетанты не самого высокого уровня развития, а порой и профаны, плохо владеющие русским языком, не отличающие метафору от склонения, а падеж от эпиграммы. Мне казалось, что косвенным образом я уже неоднократно ответила на этот вопрос, но теперь отвечу на него прямо, поскольку этого требует контекст: я надеялась, что этих людей интересует (или как минимум должен заинтересовать) собственно литературный процесс и что с ними можно будет пообщаться на темы, которые интересны мне самой.
Эта книга рассказывает о том, как на протяжении человеческой истории появилась и параллельно с научными и техническими достижениями цивилизации жила и изменялась в творениях писателей-фантастов разных времён и народов дерзкая мысль о полётах людей за пределы родной Земли, которая подготовила в итоге реальный выход человека в космос. Это необычное и увлекательное путешествие в обозримо далёкое прошлое, обращённое в необозримо далёкое будущее. В ней последовательно передаётся краткое содержание более 150 фантастических произведений, а за основу изложения берутся способы и мотивы, избранные авторами в качестве главных критериев отбора вымышленных космических путешествий.
«В поисках великого может быть» – своего рода подробный конспект лекций по истории зарубежной литературы известного филолога, заслуженного деятеля искусств РФ, профессора ВГИК Владимира Яковлевича Бахмутского (1919-2004). Устное слово определило структуру книги, порой фрагментарность, саму стилистику, далёкую от академичности. Книга охватывает развитие европейской литературы с XII до середины XX века и будет интересна как для студентов гуманитарных факультетов, старшеклассников, готовящихся к поступлению в вузы, так и для широкой аудитории читателей, стремящихся к серьёзному чтению и расширению культурного горизонта.
Расшифровка радиопрограмм известного французского писателя-путешественника Сильвена Тессона (род. 1972), в которых он увлекательно рассуждает об «Илиаде» и «Одиссее», предлагая освежить в памяти школьную программу или же заново взглянуть на произведения древнегреческого мыслителя. «Вспомните то время, когда мы вынуждены были читать эти скучнейшие эпосы. Мы были школьниками – Гомер был в программе. Мы хотели играть на улице. Мы ужасно скучали и смотрели через окно на небо, в котором божественная колесница так ни разу и не показалась.
Лаконичное и обманчиво простое руководство по писательскому мастерству, которое научит видеть и чувствовать определенные элементы прозаического текста, техники и режимы повествования; различать эти элементы, чтобы эффективно использовать их и оттачивать мастерство. Каждая глава включает примеры из мировой классики с остроумными комментариями Урсулы Ле Гуин и упражнения, которые можно выполнять в одиночку или в группе. Все упражнения тренируют основные элементы нарратива: как рассказывается история, что движет ее вперед, а что тормозит. На русском языке публикуется впервые.
Внутренняя сила скрыта в каждом из нас, нужно лишь осознать это. В этой книге потомственный шаман-тольтек дон Хосе Руис делится историями, практиками и медитациями, которые помогут раскрыть свой природный потенциал и выйти на новый уровень самопознания и жизни.
В своей новой книге Дмитрий Горелышев дает аналитические и раскрепощающие упражнения для рисования набросков с фигуры, рекомендации по организации личной практики, а также ответы на наиболее часто задаваемые вопросы. Эти упражнения помогут как начинающим рисовальщикам, будь то иллюстраторы, художники-любители или студенты художественных вузов, так и профессиональным художникам разнообразить практику рисования человека, сделать ее по-настоящему увлекательной и полезной.
Авторская методика Александра Рыжкина из 6 этапов, основанная на двадцатилетнем опыте преподавания, — уникальное прикладное пособие для всех, кто хочет овладеть навыками академического рисунка головы человека. С помощью пошаговых указаний и подробных пояснений вы добьетесь искусного исполнения, глубины, цельности и выразительности рисунка в своих работах.