Причеши меня - [34]
Это не касается случаев, когда восприятие героем самого себя расходится с объективной реальностью, например из-за завышенной самооценки. Но при таком варианте не забудьте рассказать читателю, что помогло герою ее раскормить. Может, у него все получалось в прошлом, а сейчас начались проблемы такого уровня, до которого он пока не дорос, и именно этот рост вы хотите показать в сюжете? Или он был отличником в школе, или его постоянно хвалили родители? Чем больше вы показываете не только характер героя, но и обстоятельства, которые сделали его таким, тем объемнее его личность.
Кстати, именно тут вам может пригодиться беспощадная текстовая хирургия: выбирая между сценой, показывающей героя, и просто рассказом о нем, щадите первое. А от второго можно иногда и избавиться, если, конечно, это не оценка, которую дает кто-то другой и которая раскрывает линию отношений между персонажами.
«Да что он вообще творит?»
Уверена, каждый хоть раз восклицал подобное, когда читал книгу. Или писал. Или редактировал. А еще многие авторы очень боятся таких претензий. Страх — это лишнее, но, чтобы анализировать поведение героев, грамотно его прописывать и аргументировать, важно понимать, от каких факторов оно зависит. Что вообще такое логика?
В поведении персонажей она важна. Но по-настоящему хорошие сюжеты получаются, только если не забывать: у слова «логично» не одно, а два значения. Их нельзя путать. Они в некоторой степени враги, как Монтекки и Капулетти. И в то же время одно невозможно без другого.
Самое популярное значение слова «логично» — «здраво, правильно, наилучшим образом». Этим тыкают каждого второго персонажа, особенно если он делает что-то важное вроде спасения мира… но и если просто варит картошку. Ничего не поделаешь: оценивать действия ближнего — наш рефлекс. Постоять в сторонке молча нам сложно, при условии, конечно, что в наш адрес не летит что-нибудь вроде «Еще слово — и надену кастрюлю тебе на голову!».
Что касается книг, здесь есть интересный момент: довольно часто тот или иной поступок героя кажется читателю «логичным», только если совпадает с его опытом. И вот перед нами уже когнитивное искажение «Я бы сделал так — значит, это логично. Другой знакомый мне персонаж того же типажа, возраста, профессии сделал так — значит, это логично. Этот персонаж сделал иначе — персонаж нелогичный (а еще, возможно, тупой, неправильно прописанный и картонный, и вообще автор ничего не знает о разведчиках, президентах, балеринах, пришельцах и маленьких розовых динозавриках!)». Где в схеме провал, понятно. Такому человеку, наверное, сложно воспринимать не только мир кино и книг, но и других людей. Но будем честны: все мы бываем дотошными ворчунами. Важно вовремя остановиться и вспомнить, что история чужая и у персонажа своя голова на плечах. Серьезно, кому какое дело, как я прогнала бы с Земли марсиан? С ними сражается ФБР. Как может.
Но согласимся и с внутренним Критиком: иногда «логика», которая «здравомыслие», действительно нарушается, и вопиюще. Особенно показательны в этом плане триллеры и прочие представители нагнетающих жанров. Компании, попав в особняк к маньяку, разделяются и дают убить и съесть себя поодиночке. Бестолковые фермеры лезут безоружными в подвал, едва услышав там подозрительный вой. А молодые семьи покупают домики по сомнительно низким ценам, не подняв заранее сводки о загадочных смертях, и не съезжают после первой кровавой надписи во всю стену.
Эти поступки кажутся большинству из нас нелогичными уже не потому, что мы впустую придираемся. Мы просто видим, что подобное поведение противоречит базовой вещи, которая есть у каждого, — инстинкту самосохранения. Нам слабо верится, что в схожей ситуации мы — и кто угодно другой, вообще-вообще кто угодно! — повели бы себя так, и мы правы. Мы-то по эту сторону реальности. В темном подвале и мрачном доме нам нужно будет выжить, а не привести в движение сюжетные шестеренки. В том числе поэтому мы так ценим необычные ужасы — те, где герои не совершают хотя бы перечисленных ошибок, но автор все равно ухитряется сделать нам страшно (а персонажам — больно).
Разумеется, я утрирую. Понятие здравого поведения намного шире. Здраво не тащить домой сомнительного, пусть и милого, незнакомца, истекающего кровью на вашей лестнице. Здраво долететь до Мордора на орлах или договориться-таки с Томом Бомбадилом. Здраво послать подальше странного великана, отрастившего твоему брату поросячий хвост. С этими «здраво» у вас будет разумное поведение всех и вся и… не будет истории.
«Нездравые» поступки тоже нужны, всего лишь чтобы двинуть сюжет, но мы (как правило) им верим. Потому что, конструируя подобные ситуации, авторы не забывают сообщить о множестве мелких и крупных «но…», существующих в жизни героя и мотивирующих его поступить именно так. Они не делают поведение более здравыми и тем не менее… делают его логичным. И это возвращает нас к Капулетти, то есть ко второму значению слова. Логика бывает не только внешняя, но и внутренняя. Завязанная не только на объективной реальности, но и на мотивациях, чертах и обстоятельствах личности. В этой парадигме понятие «логично» далеко не всегда равносильно понятию «здраво». Если ваш персонаж идиот (бывает, это нормально), о здравомыслии он, возможно, не будет знать вообще ничего, примерно как щенок Скрэппи Ду в известном мультфильме. Но его поведение все равно можно прописать логично, а точнее, закономерно. Он будет действовать, исходя из своего важного «но» — черты характера. В его случае это идиотизм. Взять хотя бы Берти Вустера: более логичного в своем поведении молодого джентльмена найти сложно. Более бестолкового, с логикой (здравомыслием) не дружащего и не пытающегося — тоже. Обожаю Берти. Но и дворецкого Дживса я, кстати, очень люблю, потому что он классический образец персонажа-логика в обоих смыслах слова. Дживс действует одновременно и здраво, и закономерно. И при этом он не раздражает и не кажется ненастоящим: такие люди встречаются в жизни, просто не очень часто.
Дом Солнца окутала тьма: царь его сам шагнул в пламя и отдал пламени всю свою семью. Мертв и величайший царев воевода, не вырвавшийся из клубка придворных распрей. Новому правителю не остановить Смуту и Интервенцию; всё ближе Самозванка – невеста Лунного королевича, ведущая армию крылатых людоедов. Ища спасения, он обращается к наёмникам Свергенхайма – Пустоши Ледяных Вулканов. Их лидер вот-вот ступит на Солнечные земли, чтобы с племянником нового государя возглавить ополчение. Но молодые полководцы не знают: в войне не будет победителя, а враг – не в рядах Лунной армии.
1870 год, Калифорния. В окрестностях Оровилла, городка на угасающем золотом прииске, убита девушка. И лишь ветхие дома индейцев, покинутые много лет назад, видели, как пролилась ее кровь. Ни обезумевший жених покойной, ни мрачный пастор, слышавший ее последнюю исповедь, ни прибывший в город загадочный иллюзионист не могут помочь шерифу в расследовании. А сама Джейн Бёрнфилд была не той, кем притворялась. Ее тайны опасны. И опасность ближе, чем кажется. Но ответы – на заросшей тропе. Сестра убитой вот-вот шагнет в черный омут, чтобы их найти.
Австрия, 1755 год. Императрица Мария Терезия бьётся за то, чтобы жизнь подданных стала благополучнее и безопаснее, а свет Науки и Справедливости достиг каждого уголка страны. Но земли Габсбургов огромны: где-то не стихают бунты, а где-то оживают легенды и сама ночь несёт страх. Когда в отдалённой провинции начинаются странные смерти, в которых местные жители винят вампиров, императрица отправляет проводить расследование Герарда ван Свитена – врача, блестящего учёного и противника оккультизма. И Мария Терезия, и доктор настроены скептично и считают происходящее лишь следствием суеверий и политических интриг.
В новую книгу волгоградского литератора вошли заметки о членах местного Союза писателей и повесть «Детский портрет на фоне счастливых и грустных времён», в которой рассказывается о том, как литература формирует чувственный мир ребенка. Книга адресована широкому кругу читателей.
«Те, кто читают мой журнал давно, знают, что первые два года я уделяла очень пристальное внимание графоманам — молодёжи, игравшей на сетевых литературных конкурсах и пытавшейся «выбиться в писатели». Многие спрашивали меня, а на что я, собственно, рассчитывала, когда пыталась наладить с ними отношения: вроде бы дилетанты не самого высокого уровня развития, а порой и профаны, плохо владеющие русским языком, не отличающие метафору от склонения, а падеж от эпиграммы. Мне казалось, что косвенным образом я уже неоднократно ответила на этот вопрос, но теперь отвечу на него прямо, поскольку этого требует контекст: я надеялась, что этих людей интересует (или как минимум должен заинтересовать) собственно литературный процесс и что с ними можно будет пообщаться на темы, которые интересны мне самой.
Эта книга рассказывает о том, как на протяжении человеческой истории появилась и параллельно с научными и техническими достижениями цивилизации жила и изменялась в творениях писателей-фантастов разных времён и народов дерзкая мысль о полётах людей за пределы родной Земли, которая подготовила в итоге реальный выход человека в космос. Это необычное и увлекательное путешествие в обозримо далёкое прошлое, обращённое в необозримо далёкое будущее. В ней последовательно передаётся краткое содержание более 150 фантастических произведений, а за основу изложения берутся способы и мотивы, избранные авторами в качестве главных критериев отбора вымышленных космических путешествий.
«В поисках великого может быть» – своего рода подробный конспект лекций по истории зарубежной литературы известного филолога, заслуженного деятеля искусств РФ, профессора ВГИК Владимира Яковлевича Бахмутского (1919-2004). Устное слово определило структуру книги, порой фрагментарность, саму стилистику, далёкую от академичности. Книга охватывает развитие европейской литературы с XII до середины XX века и будет интересна как для студентов гуманитарных факультетов, старшеклассников, готовящихся к поступлению в вузы, так и для широкой аудитории читателей, стремящихся к серьёзному чтению и расширению культурного горизонта.
Расшифровка радиопрограмм известного французского писателя-путешественника Сильвена Тессона (род. 1972), в которых он увлекательно рассуждает об «Илиаде» и «Одиссее», предлагая освежить в памяти школьную программу или же заново взглянуть на произведения древнегреческого мыслителя. «Вспомните то время, когда мы вынуждены были читать эти скучнейшие эпосы. Мы были школьниками – Гомер был в программе. Мы хотели играть на улице. Мы ужасно скучали и смотрели через окно на небо, в котором божественная колесница так ни разу и не показалась.
Лаконичное и обманчиво простое руководство по писательскому мастерству, которое научит видеть и чувствовать определенные элементы прозаического текста, техники и режимы повествования; различать эти элементы, чтобы эффективно использовать их и оттачивать мастерство. Каждая глава включает примеры из мировой классики с остроумными комментариями Урсулы Ле Гуин и упражнения, которые можно выполнять в одиночку или в группе. Все упражнения тренируют основные элементы нарратива: как рассказывается история, что движет ее вперед, а что тормозит. На русском языке публикуется впервые.
Внутренняя сила скрыта в каждом из нас, нужно лишь осознать это. В этой книге потомственный шаман-тольтек дон Хосе Руис делится историями, практиками и медитациями, которые помогут раскрыть свой природный потенциал и выйти на новый уровень самопознания и жизни.
В своей новой книге Дмитрий Горелышев дает аналитические и раскрепощающие упражнения для рисования набросков с фигуры, рекомендации по организации личной практики, а также ответы на наиболее часто задаваемые вопросы. Эти упражнения помогут как начинающим рисовальщикам, будь то иллюстраторы, художники-любители или студенты художественных вузов, так и профессиональным художникам разнообразить практику рисования человека, сделать ее по-настоящему увлекательной и полезной.
Авторская методика Александра Рыжкина из 6 этапов, основанная на двадцатилетнем опыте преподавания, — уникальное прикладное пособие для всех, кто хочет овладеть навыками академического рисунка головы человека. С помощью пошаговых указаний и подробных пояснений вы добьетесь искусного исполнения, глубины, цельности и выразительности рисунка в своих работах.