Приблудяне - [6]
Это потом мы на перевернутом книжном шкафу все собрались, когда маленько разобрались в ситуации и вода весь пол залила. Вода, чтобы не забыть, из радиатора хлестала. Парового отопления. Кто кран свернул, мы так и не узнали. Грызун, наверное, он у нас любит в рот воды набрать и брызгать на всех.
Значит, собрались мы на шкафу, как на плоту с «Медузы», и думаем, что делать. Енссен предложил кораблики пускать, но на него все орать начали: мол, скоро он сам, как кораблик, в окно выплывет, и будет ему Ниагарский водопад с двенадцатого этажа. Джюкич дул на обожженные пальцы и советовал конкурс устроить, кто дольше всех под водой просидит. Но Виктор Сергеевич, весь белый с головы до ног, его остановил. Виктор Сергеевич вообще у нас мужик серьезный, кандидат наук все же и бакалавр, мы, когда заиграемся, часто его слушаем. Вот и сейчас он Джюкичу указал: дескать, есть такое соображение – последнему некуда выныривать будет, разве что потолок прошибать. Тут мы приуныли: и играть не наигрались, и спасаться надо, и плавать не умеем.
Часов пять мы так просидели. А потом вода как пошла из подъезда хлестать – прохожие спасателей вызвали. И вот эвакуируют нас с двенадцатого этажа, а у всех наших – одна мысль: почему так получается? Почему – когда в телевещании пауза, когда магазины закрыты, когда жены с детьми в видеотеке – веселье наше воскресное какое-то неудачное получается?
И вдруг я догадался! Приблудянин! Ведь приблудянин Лупззо, который к нашей компании приписан, все это время на кухне сидел. И в прятки-салочки не играл. Точно: он все и подстроил! На расстоянии. Знаем мы этих приблудян! Тихие-тихие, а если надо, такие телепаты – прямо держись! Я с нашими поделился, все согласились, мы в протокол это и записали. Жалко только, когда нас эвакуировали, никто про Лупззо не вспомнил. Ух, мы бы ему сейчас показали!
«Досуг в Евразии», 58 г. ЭЦЕТИ, № 12.
Б. Никитян
КРАНДАПЕЯ
Постма прогуливался по бульвару. Ярко светило земное солнце, но этого Постма не замечал. С возмущенным гульканьем разбегались из-под ног бесстрашные городские голуби, не привыкшие к тому, чтобы на них наступали, – Постма и на это не обращал внимания. Рыдали навзрыд малые дети, уткнувшись в колени дремотных бабушек, – оплакивали безвременную кончину «куличей», погибших под тяжелой стопой синеликого дяди, – Постма оставался безучастен. Он думал.
Думал Постма следующее: «Эх, изобрести бы невиданный доселе прибор! Такой, знаете, могучий агрегат с потрясающим кпд. Чтобы работал, извините за выражение, как зверь. Не пыхтел, не коптил, не шумел особо, но выдавал чтобы на-гора. А ведь изобрету! – воспламенялся его внутренний взор. – Как есть изобрету. Не знаю, что он такое будет творить, но уж все земляне ахнут, будьте спокойнны. И ты, Анюта, первая ахнешь!»
Последнее «первая» относилось к жене Постмы, землянке по происхождению, русской по национальности. Она постоянно обитала в мире пугающих нервную систему предметов – бесшумных телефонов, стульев на гибких ножках и самопрыгающих пепельниц – и спокойно себя чувствовать не могла уже давно. Впрочем, в лабильность ее психики Постма не верил, относя ежевечерние женские слезы на счет семнадцатой телевизионной программы с ее сериалом «Сентиментальные истории». Однако сознавал Постма, что подвижничество жены, техника-спектрометриста, на скромную зарплату которой он жил все последние годы, требует вознаграждения. И мысли о Великом Изобретении не покидали Постму даже по ночам, когда, утирая со лба зеленый пот, он распиливал ножовкой обгоревший в атмосфере корпус аэробуса, надеясь соорудить из обрезков индивидуальную ракету многоразового использования. Постма мечтал слетать на персональном челноке на законсервированную Сферу и отыскать там что-нибудь, еще не известное земной технологии. «А что, если в Приборе использовать вакуумное напыление...» – мысль осталась недодуманной, ибо Постма окаменел.
Что-то – еще непонятно что – словно плетью огрело Постму. Что-то такое, секунду назад увиденное. Где? На афишной тумбе. Это точно. Но что? Неужели афиша? Почему? Ведь Постма в земные театры не ходил принципиально – во-первых, не любил, во-вторых, не понимал, в-третьих, отвлекало! Он повернулся и съел афишу взглядом. Странно, ничего выдающегося, хотя и несколько необычно:
ГАСТРОЛИ ГАСТРОЛИ
Бурляндский драматический театр
премьера КРАНДАПЕЯ
пьеса в 8 актах, 23 картинах,
с интермедиями, фехтованием, гонгом
и раздачей ценных подарков
Постма подошел поближе, и той же плетью его шваркнуло еще раз. Теперь-то понятно, в чем дело. На афише мелким шрифтом значилось после слова «премьера» – «автор Постма»; после слова «подарков» – «вход свободный». Очень удивился Постма. Даже оранжевым потом изошел. Не писал он пьес в своей жизни – вот беда! Вообще ничего не писал, даже стихов, если не считать жалоб в Комитет по Контакту и объяснительных записок по месту жительства. Поэтому решил прояснить невероятную загадку и зашагал к Духанному переулку – там театр стоял.
Именно: дом пять. Большое светлое здание с колоннами, по архитраву – красный кумач протянут, на нем крючковатой вязью слова: «Гастроли Бурляндского Драмтеатра».
Самара, 1890 год… В книжных магазинах города происходят загадочные события, заканчивающиеся смертями людей. Что это? Несчастные случаи? Убийства? Подозрение падает на молодую женщину. И тогда к расследованию приступает сыщик-любитель…В русском детективе такого сыщика еще не было.Этого героя знают абсолютно все: он — фигура историческая.Этого героя знают абсолютно все, но многие эпизоды его жизни остались незамеченными даже самыми рьяными и пытливыми исследователями.Этого героя знают абсолютно все — но только не таким, каким он предстает в записках отставного подпоручика Николая Афанасьевича Ильина, свидетеля загадочных и пугающих событий.И только этот герой — ВЛАДИМИР УЛЬЯНОВ — может ответить на классический вопрос классического детектива: «КТО ВИНОВАТ?».
Активная антивоенная позиция, стремление уберечь планету от экологической беды, освободить человека от лжи, стяжательства, зависти и помочь ему приобщиться к вечным духовным ценностям — вот отличительные черты сборника фантастических повестей и рассказов советских писателей. Среди авторов сборника А. и Б. Стругацкие, К. Булычев и другие фантасты, произведения которых хорошо известны читателям.Содержание:ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТучаАркадий Стругацкий, Борис Стругацкий. ТучаВладимир Покровский. ОтецВладимир Покровский. Самая последняя в мире войнаЮрий Брайдер, Николай Чадович.
В сборник вошли новые произведения как известных, так и молодых авторов. Герои повестей и рассказов путешествуют во времени по сверхмагистралям будущего, совершают необыкновенные открытия, стремятся к переустройству мира на основе справедливости и равенства для всех трудящихся людей на Земле. В сборнике помещена статья о русской фантастике, представлен критико-библиографический раздел.
Ha I–IV стр. обложки рисунок П. ПАВЛИНОВА.На II стр. обложки рисунок Н. ГРИШИНА к рассказу Виталия Бабенко «Феномен всадников».На III стр. обложки рисунок В. КОЛТУНОВА к повести Жиля Перро «Сахара горит».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Главный герой этой книги знаком абсолютно всем. Это фигура историческая. Однако многие события и эпизоды жизни главного героя остались незамеченными даже самыми рьяными и пытливыми исследователями. Николай Афанасьевич Ильин (1835 – ?) – тоже лицо историческое. На протяжении длительного периода, вместившего в себя финал девятнадцатого века и первые годы века двадцатого, Н. А. Ильин вел записи, относящиеся как к собственной жизни, так и к жизни главного героя. Они и послужили основой для целой серии книг, которая начинается «Двадцатой рапсодией Листа».
В альтернативном мире общество поделено на два класса: темнокожих Крестов и белых нулей. Сеффи и Каллум дружат с детства – и вскоре их дружба перерастает в нечто большее. Вот только они позволить не могут позволить себе проявлять эти чувства. Сеффи – дочь высокопоставленного чиновника из властвующего класса Крестов. Каллум – парень из низшего класса нулей, бывших рабов. В мире, полном предубеждений, недоверия и классовой борьбы, их связь – запретна и рискованна. Особенно когда Каллума начинают подозревать в том, что он связан с Освободительным Ополчением, которое стремится свергнуть правящую верхушку…
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Он убежал на неделю из города, спрятался в пустующей деревне, чтобы сочинять. Но поэтическое уединение было прервано: у проезжих сломалась их машина. Машина времени…
«…Илья, хоть и с ленцой, принялся за рассказы. Героя он нередко помещал в заваленную снегом избу или на чердак старой дачи, называл Ильей, снабжал пачкой бумаги, пишущей машинкой довоенной породы… И заставлял писать. Стихи, рассказы. Длинный роман о детстве.Занятие это шло туго, вещь не клеилась, в тоске и мучениях бродил герой по хрустким снежным тропинкам или шуршал листьями в сентябрьской роще, много и плодотворно размышлял. И всегда наступал момент, когда в повествование вплеталось нечто таинственное…» (В.