Приблудные - [25]
Такое ощущение, что стрельба за дубравой то ли стихла, то ли отдалилась.
— Ну… это уже… вообще… — выдавил Сергей Арсентьевич, инстинктивно держась подальше от незримой границы, за которой начиналась делянка злого соседа. — Нас шугает, а их…
— Предпочитает кошачьих. — Стоеростин понимающе кивал, не в силах отвести взгляда от зависшего в воздухе подобия дышащего мехового покрывала из разных шкурок. — Я, кстати, тоже… Что ж, приятно…
— Приятно?.. — вскипел Мурыгин. — По-моему, он над нами просто издевается… Дразнит! Или нашего дразнит — не знаю…
— Значит, так! — бодро объявил Костик. — Во-первых, подавись своей сайрой. Судя по рылам, накормили их до отвала и доставать они нас не будут… А в-главных… Хорошо лежат. Безмятежно. Стало быть, и нам в ближайшее время, считай, ничего не грозит…
— Думаешь?
— Надеюсь…
За горизонтом по-прежнему ворчало и погромыхивало, но уже не так тревожно.
Остаток трапезы прошел в спорах.
— Подружка одна Раискина! — возмущался Мурыгин. — Знаешь, что однажды ляпнула? «Мой кот, Царство ему Небесное…» А?! Ничего себе?..
— Может, он крещеный был…
— Кончай ерничать! Я сам кошек люблю. Но равнять их с человеком… — Отломил от пенька рогульку дынного цвета, откусил, замолчал.
— Все равно что равнять человека с собакой, — завершил за него фразу Стоеростин с тем важным видом, с каким обычно готовился отчинить нечто особенно возмутительное. — Люди приручили собаку, вывели до хрена пород. А кошки проделали то же самое с нами. Приручили — ну и…
Склонный к антропоцентризму Мурыгин поперхнулся.
— Это какие же, позволь узнать, породы у людей?
— Как? А расы? Белая, черная, желтая…
— Где вычитал?
— Нигде.
— Сам придумал?
— Чего тут придумывать? По-моему, очевидно…
Вдали хлопнуло так громко, что разговор оборвался,
— Ого… — пробормотал Стоеростин. — Всерьез пошло…
Стало совсем неуютно.
— Слушай, — встрепенулся Мурыгин. — Но ведь если это военные действия…
— То что?
— То мы с тобой… — холодея, проговорил Сергей Арсентьевич. — Костик, кто мы с тобой тогда?
Оба задумались.
— Изменники Родины… — с уважением произнес Костик. — Хотя нет. Бери выше. Предатели человечества… — покосился на Мурыгина, осклабился. — Отмажемся, Серый! — утешил он. — Ну попали на оккупированную территорию, ну…
— Отмажемся… — недовольно повторил тот. — А присяга?
— А я этой стране не присягал, — нагло ответил Костик. — Я Советскому Союзу присягал. Меня вообще спросили, когда его рушили?
— Между прочим, спросили!
— Ага, спросили… А сделали все равно по-своему! Вот и катись они под гору со своей полицией, со своими олигархами… Ишь, патриота нашли! С работы выгнали, квартиру отобрали — и я же их теперь защищай? Да я сейчас, если хочешь, согласно присяге, должен с оружием в руках попереть на твоего генерала Бурлака…
— Значит, эти… которые нашу с тобой землю делят на дачные участки… Они тебе ближе, да?
— Нашу? Какую нашу? Вот эту, что ли, землю?.. Так она не твоя и не моя. Она Раискина… или уже Обрыщенки…
— А как насчет человечества?
— Слушай, не надо насчет человечества, — попросил Костик. — Опять подеремся, за шкирку оттаскает…
Батальные звуки за горизонтом внезапно смолкли. Мурыгин со Стоеростиным переглянулись, выждали минуту. Да, так и есть: ни уханья, ни трескотни…
— Во! — сказал Костик, простерши руку туда, где наконец-то воцарилась тишина. — Бурлака уже, кажется, оттаскали… Эх, где ж они раньше-то были? Взяли бы за шкирку Сталина с Гитлером, Рузвельта с японцами…
Мурыгин сидел ни жив ни мертв.
— Что с тобой?
Сергей Арсентьевич пошевелился, медленно облизнул губы.
— Слушай… — упавшим голосом начал он. — А почему мы с тобой так уверены, что генерал Бурлак их побьет?
Должно быть, предыдущих слов Костика он не расслышал.
— Кто уверен? — возразил тот. — Я, например, в этом далеко не уверен. Если мы кого и побьем, то прежде всего самих себя. Это уж как водится. А им, по-моему, вообще ничем не повредишь…
— Слушай… — повторил в тоске Мурыгин. — А вдруг уже и города нет никакого?..
Глава 11
Решили сходить на разведку, только не через луг (в той стороне они уже были), а в обход озерца, сосняком. Сначала шли в молчании.
— Странно, что он плодовые деревья не тронул… — произнес наконец Костик после долгого раздумья.
— Почему странно? — полный недобрых предчувствий отозвался Мурыгин. — Они ведь живые…
— Ну как… Сорняки тоже вон живые…
— Сорняки? — не уловил мысли Сергей Арсентьевич.
— Хорошее определение вычитал, — сказал Костик. — У одного виноградаря… Все, что истощает почву, — сорняк. Значит, наши культурные растения — сплошь сорняки. Да и мы сами тоже…
— Чепуха! — бросил Мурыгин. — Слово «сорняк» придумано человеком. Вредное растение. То есть растение, вредное человеку.
— Человеку — да, — не стал перечить Стоеростин. — А ему?.. Так что, боюсь, вишни, сливы, яблони — все засохнет… — подвел он грустный итог. — Их же поливать надо, подкармливать…
— Нас подкармливает, — напомнил Мурыгин.
— Двоих, — уточнил Костик.
Они обогнули озерцо, в лица пахнуло хвоей. Под ногами зашептали опавшие иглы, захрустели изредка мелкие растопорщенные шишки. Низкорослый разлапый сосняк, изрядно прореженный за зиму дачными бензопилами, тянулся отсюда почти до берега. Шелушащиеся стволы телесного цвета, тронутые солнцем, обретали багряный оттенок.
И весёлое ж место — Берендеево царство! Стоял тут славный град Сволочь на реке Сволочь, в просторечии — Сволочь-на-Сволочи, на который, сказывают, в оны годы свалилось красно солнышко, а уж всех ли непотребных сволочан оно спалило, то неведомо… Плывут тут ладьи из варяг в греки да из грек в варяги по речке Вытекла… Сияет тут красой молодецкой ясный сокол Докука, и по любви сердечной готова за ним хоть в Явь, хоть в Навь ягодка спелая — боярышня Шалава Непутятична…Одна беда: солнышко светлое, катавшееся по небу справно и в срок, вдруг ни с того ни с сего осерчало на берендеев — и вставать изволит не вспозаранку, и греть-то абы как.
Трое друзей только-то и хотели — спасти островитян-полинезийцев от грядущего захвата европейцами. Они забыли, к чему может привести одна-единственная бабочка, раздавленная на дороге прошлого.И грянул гром…И история пошла по другому пути. Только совсем не по такому, какого ожидали трое наивных спасителей…Полагаете, это Рэй Брэдбери? И ошибаетесь. Это — «Слепые поводыри» Евгения Лукина. Фантастика забавная — и щемяще-горькая. Фантастика необычная. Оригинальная до предела.Это — «эффект бабочки» по-русски. Не больше и не меньше.
Столкновение цивилизаций — европейской, доросшей лишь до каравелл и пушек, и полинезийской, оперирующей авианосными катамаранами и боевыми ракетами… И снова трагедия конкисты повторяется — но на этот раз конкистадоры не носят кирас, их обнажённые тела покрывает боевая татуировка…
В результате разнообразной деятельности человека одной из планет наступает век костяной и каменный. Люди кочуют небольшими семействами, а человек, взявший в руки металл, подлежит изгнанию. Любой движущийся металлический объект подлежит немедленному уничтожению. Металл на планете развивается по изящному замкнутому циклу, он сам себе цех и сам себе владыка...
Увидите этого старичка, ни в коем случае к нему не подсаживайтесь. И уж тем более не вздумайте жаловаться ему на свои житейские горести. Выслушает, посочувствует и так поможет, что мало не покажется. От автора: Был у меня друг Петя. Совершенно феерический человек: озорник, мистификатор, временами просто хулиган. Жить без него так тоскливо, что время от времени я сочиняю рассказы про Петю. Истории, разумеется, вымышленные, но характер, поверьте, подлинный.
После нескольких волн эпидемий, экономических кризисов, голодных бунтов, войн, развалов когда-то могучих государств уцелели самые стойкие – те, в чьей коллективной памяти ещё звучит скрежет разбитых танковых гусениц…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Человек — верхушка пищевой цепи, венец эволюции. Мы совершенны. Мы создаем жизнь из ничего, мы убиваем за мгновение. У нас больше нет соперников на планете земля, нет естественных врагов. Лишь они — наши хозяева знают, что все не так. Они — Чувства.
«Каждый день по всему миру тысячи совершенно здоровых мужчин и женщин кончают жизнь самоубийством… А имплантированные в них байфоны, так умело считывающие и регулирующие все показатели организма, ничего не могут с этим поделать».
«Сначала исчезли пчёлы» — антиутопия, погружающая читателя в, по мнению автора, весьма вероятное недалёкое будущее нашего мира, увязшего в экологическом и, как следствие, продовольственном кризисе. В будущее, где транснациональные корпорации открыто слились с национальными правительствами, а голод стал лучшим регулятором поведенческих моделей, а значит и всей человеческой жизни. Почти всё население сосредоточено в мегаполисах, покинув один из которых, герои открывают для себя совершенно новый мир, живущий по своим, зачастую гораздо более справедливым правилам, чем современное цивилизованное общество. 18+.
Три сестры на изолированном острове. Их отец Кинг огородил колючей проволокой для них и жены территорию, расставил буйки, дав четкий сигнал: «Не входить». Здесь женщины защищены от хаоса и насилия, идущего от мужчин с большой земли. Здесь женщины должны лечиться водой, чтобы обезопасить себя от токсинов разлагающегося мира. Когда Кинг внезапно исчезает, на остров прибывают двое мужчин и мальчик. Выстоят ли женщины против них?
Герой рассказа — молодой, только что отслуживший парень по прозвищу Вавочка. Он работает шестёркой в одном из инвестиционных фондов. И главным в жизни считает не позволять другим людям из себя «лепить».
Каждый чертёнок, только что вылупившийся из чертоматки, знает, за какую часть Тела он отвечает и ревностно относится к своим обязанностям, ведь только от чертят зависит, что делает Тело и как оно себя чувствует. Но неугомонный Крима, чертёнок, отвечающий за Ногти Тела по имени Дмитрий Неуструев, пытается выяснить, так ли это на самом деле…
В повести идет речь о мире, который раскинулся по ту сторону стеклянной плоскости зеркала. Там живут такие же люди, которые трудятся ради того, чтобы люди могли видеть свое отражение и не только…Автор предложил свое объяснение поверью, почему не стоит смотреть в осколки зеркал…
