При странных обстоятельствах - [15]
Кравец был Чумакову уже почти ясен: заядлый, настырный, обидчивый, грамотешки — ноль, окончил школу милиции и остался служить в Приморске, вместо того чтобы поехать в родное село, развивать там подсобное хозяйство и пугать местных алкашей. Остался — и обрадовался. И перепугался одновременно: к городу пока привыкнуть не может. Даже неуступчивость Кравца с его докладной была понятна: перепуганному большим городом, ему кажется, что любой тут может и сейф взломать…
Кравец работал стиснув зубы. Он был уверен в себе, знал опытом уже нескольких лет постоянного внутреннего напряжения, что можно справиться с любым делом, если только вкалывать, вкалывать изо всех сил. Чумакову, к которому Кравец и прежде относился настороженно, после сегодняшнего совещания лейтенант не доверял — болтун! А предстояло не только работать вместе, но и сидеть в одной комнате. И — неминуемо — разговаривать. Кравец решил сразу же поставить все на свои места — подсвистывать Чумакову он не собирается. И начальству подстилаться — тоже. Пусть Малинин сегодня старался наладить отношения, даже вроде бы помогал Кравцу сформулировать свою позицию, аргументы для него искал, Кравец все равно знал, что такой вот Чумаков Малинину всегда будет ближе и понятней его, Кравца. Чумаков Кравцу тоже был ясен совершенно: чистюля, маменькин сынок, привыкший к легким успехам. И все — слова, слова! С начальством у него отношения доверительные, ишь как майор ему: “Валера!” Сам же Кравец знал твердо: надо все пройти. И любое дело осилить. И не словами, а собственным горбом, упрямством своим, характером взять…
Так они мучились от жары в душном кабинете, до обеда сидели оба, не поднимая головы. Чумаков изредка отвечал на телефонные звонки, а Кравец на них вовсе не реагировал — не его это было дело: хватать телефонную трубку в чужом кабинете, когда рядом сидит такой любитель поговорить.
4
Медленно, спокойно, ничем не нарушая привычный ежедневный ритуал, Аркадий Немченко прошел по стройплощадке, ощущая на себе дальние взгляды рабочих — появление начальника участка не осталось незамеченным. Блок поликлиники был теперь самым сложным среди объектов СМУ, и Немченко бывал тут ежедневно: ему и вагончик специальный поставили, и телефон-воздушку протянули…
Немченко знал, что на участке его зовут “всевышний” — и не столько за высокий рост, сколько за способность знать и видеть все, что необходимо. Вот и сейчас Аркадий шел, вроде бы глядя лишь себе под ноги — на стройплощадке, да еще такой, как блок поликлиники, ходить надо осторожно, голову тут свернешь не раз, — так и шел сейчас Аркадий, — аккуратно, неспешно, отмечая для себя механически: панели перекрытия на котельную уже завезли, а монтаж до сих пор не начали, на растворном узле оставили мальчишек-пэтэушников, хотя он еще вчера просил дать сюда Каневскую. И арматурной сетки все еще нет, сетку вяжут сами бригады, сварщик, спеша, заваривает прутья…
Несколькими словами, мимоходом урезонил Немченко выскочившего прямо на него молодого прораба, пошел дальше, к вагончику своему, морщась от неудовольствия.
Мерно ступая, обходя кучи песка и щебня, мелкие лужицы, быстро подсыхающие на бешеном солнце, Немченко вошел наконец в темную прохладу своего вагончика, накинул дверной крючок на скобу, сел к столу и отодвинул телефон подальше. Тот, словно отзываясь на прикосновение, тенькнул и залился звонком. Аркадий неподвижно сидел на скамье сбоку, смотрел на телефон и ждал. Дождался — после нескольких заливистых трелей телефон тявкнул и замолк. Немченко закинул длинные руки за голову, медленно наклонился вперед и прижался горячим лбом к прохладе оргстекла, покрывающего стол…
Наверное, еще ни разу в жизни Аркадию не было так сложно и трудно. Словно ехал по трассе: где притормаживал, где набирал скорость, но ехал себе с ветерочком, по асфальту. И вдруг — объезд. Свернул — и пошла, затряслась, загремела машина на дикой стиральной доске, по глубоким окаменевшим колеям, по вывороченному булыжнику. Скорость сбросить нельзя — вывернет в кювет, идет машина — оси трещат, вот-вот колеса сами начнут в стороны отскакивать…
На планерке у начальника СМУ присутствовал Вотяков из треста. Ходили слухи, что Вотяков скоро станет первым замом управляющего. Вотяков был мужик железный, зря его никуда не посылали, если уж приехал на планерку — жди раздолба. Но что раздолб этот обрушится на голову Немченко, этого уж ни сам Аркадий, ни кто-то другой предположить не мог.
Что программа горит — знали все. Знали прекрасно и почему — завод железобетонных изделий третью неделю гнал панели перекрытия, а стеновых панелей не давал вовсе. Линия стеновых панелей на заводе ждала реконструкции уже который год… И вот вышла из строя.
Лихорадило не только СМУ, в прорыве оказывался весь трест. Но у СМУ — среди пусковых — была поликлиника, а с нею висел в воздухе весь план области по социально-культурным объектам. Кое-как перебивались за счет блоков, добытых на стороне, но этот чахлый резерв быстро истощился, монтаж стал. Немченко ездил на завод, пытался добиться стеновых панелей у пароходства, в тресте всем уже проел плешь, до того же Вотякова добивался по три раза на дню. А теперь сам же и оказался виноватым. Другому представителю треста с такими речами Аркадий врезал бы — и все. Но ни за что ни про что костил Немченко именно Вотяков — тот самый, что еще три недели назад намекал ему и на перевод в трест, и на возможное в будущем году назначение начальником СМУ.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Однажды Борис Павлович Бeлкин, 42-лeтний прeподаватeль философского факультета, возвращается в Санкт-Пeтeрбург из очередной выматывающей поездки за границу. И сразу после приземления самолета получает странный тeлeфонный звонок. Звонок этот нe только окунет Белкина в чужое прошлое, но сделает его на время детективом, от которого вечно ускользает разгадка. Тонкая, философская и метафоричная проза о врeмeни, памяти, любви и о том, как все это замысловато пeрeплeтаeтся, нe оставляя никаких следов, кроме днeвниковых записей, которые никто нe можeт прочесть.
Выйдя на улицу, чтобы немного прийти в себя после бурного выпускного вечера, шестнадцатилетняя Мария Вестон исчезает навсегда. Девушку считают погибшей, однако спустя двадцать пять лет одноклассники начинают получать от нее письма с угрозами. Неужели она жива и долгие годы скрывалась, но зачем? Больше остальных напугана успешная предпринимательница Луиза Уильямс, которая уверена, что страшная судьба Марии целиком и полностью лежит на ее совести. Роман Лоры Маршалл — это будоражащее кровь погружение в бездну страхов, сомнений, амбиций и не изжитых комплексов.
Кен Фоллетт — один из самых знаменитых писателей Великобритании, мастер детективного, остросюжетного и исторического романа. Лауреат премии Эдгара По. Его романы переведены на все ведущие языки мира и изданы в 27 странах. Содержание: Скандал с Модильяни Бумажные деньги Трое Ключ к Ребекке Человек из Санкт-Петербурга На крыльях орла В логове львов Ночь над водой.
В самой середине 90-тых годов прошлого века жизнь приобрела странные очертания, произошел транзит эпох, а обитатели осваивали изменения с разной степенью успешности. Катя Малышева устраивалась в транзитной стадии тремя разными способами. Во-первых, продолжала служить в издательстве «Факел», хотя ни работы, ни денег там почти не наблюдалось. Во-вторых редактировала не совсем художественную беллетристику в частных конторах, там и то и другое бытовало необходимом для жизни количестве. А в третьих, Катя стала компаньоном старому другу Валентину в агентстве «Аргус».
Наталия Новохатская Предлагает серию развернутых описаний, сначала советской (немного), затем дальнейшей российской жизни за последние 20 с лишком лет, с заметным уклоном в криминально-приключенческую сторону. Главная героиня, она же основной рассказчик — детектив-самоучка, некая Катя Малышева. Серия предназначена для более или менее просвещенной аудитории со здоровой психикой и почти не содержит описаний кровавых убийств или прочих резких отклонений от здорового образа жизни. В читателе предполагается чувство юмора, хотя бы в малой степени, допускающей, что можно смеяться над собой.
