При реках Вавилонских - [8]

Ласков вышел из кухни.

– Да. Давай обсудим этот вопрос сейчас, чтобы потом не возвращаться. У меня сегодня занятой день.

– У меня тоже. – Ричардсон закурил сигарету. – Нам надо знать, какое воздушное прикрытие ты планируешь для «конкордов».

Ласков подошел к окну и поднял ставни. Внизу серела лента шоссе, соединяющего Хайфу с Тель-Авивом. На виллах у Средиземного моря уже горели огни. Герцлия была известна как гетто для военно-воздушных атташе. Она также слыла израильским Голливудом и израильской Ривьерой. Именно в Герцлии стремились жить служащие ВВС и «Эль-Аль», если, конечно, могли себе это позволить. Ласков не любил Герцлию из-за ее атмосферы привилегированности, но именно здесь группировались те, с кем ему приходилось работать и общаться.

Запах западного морского ветра, столь обычный для его квартиры, сменился запахом расцветших в самарийских холмах лимонных и миндальных деревьев, принесенным сухим восточным ветром. Первые лучи выглянувшего из-за горизонта солнца вырвали из тени стоявших за дорогой, возле магазинчика, двух мужчин. Они тут же отступили дальше в тень. Ласков отошел от окна и опустился на вращающееся кресло с высокой спинкой.

– Похоже, за этой квартирой наблюдают, – спокойно констатировал он. – Если только ты не явился сюда с шофером и лакеем.

Ричардсон равнодушно пожал плечами.

– Такова уж их работа, кем бы они ни были. У нас же есть своя. – Он наклонился вперед. – Мне нужен полный отчет о сегодняшней операции.

Ласков откинулся на спинку кресла. Друзья, приходившие в гости, часто садились именно в него, потому что оно напоминало пилотское. Сколько воспоминаний, сколько рассказов, сколько всего оно слышало. «Спитфайеры», «корсары», «мессершмитты»… Он перевел взгляд на потолок, вспомнив, как летел над разрушенной Варшавой. Капитан Красной Армии Федор Ласков. Тогда все было проще. Или казалось проще.

Сбитый в третий раз уже в самые последние дни войны, Ласков вернулся в свой родной городок Заславль под Минском, получив отпуск по ранению. Там он узнал, что семьи больше нет: половину уничтожили нацисты, а остальные были убиты комиссарами во время так называемых гражданских беспорядков, или, если точнее, погромов. Россия никогда не изменится, решил Ласков. Еврей в безбожной России так же гоним, как и в Святой Руси.

Вскоре капитан авиации Ласков, офицер, имевший множество боевых наград, вернулся в свою эскадрилью, стоявшую тогда в Германии. Через десять минут после прибытия он на своем самолете поднялся в воздух и перелетел из-под Берлина на аэродром Второй бронетанковой дивизии США, размещавшейся на западном берегу Эльбы.

Из американского лагеря для интернированных он добрался в конце концов до Иерусалима, но прежде успел посмотреть, что сталось с западноевропейским еврейством.

В Иерусалиме Ласков вступил в ряды «Хаганы», подпольной военной организации, имевшей в своем распоряжении несколько потрепанных британских военных самолетов и горстку американских гражданских легких машин, которые были спрятаны в пальмовых рощах. Конечно, это было совсем не то, на чем он летал в Красной Армии, но при виде Звезды Давида на стареньком «спитфайере» Ласков едва не расплакался.

С того далекого дня в 1946 году Ласков принял участие во всех войнах: в Войне за независимость 1948 года, в Суэцкой войне 1956 года, в Шестидневной войне 1967 года и в Войне Судного Дня 1973 года. Но даты войн не имели для него большого значения. Воевать приходилось не столько в дни войн, сколько в периоды между ними. Ласков совершил 5136 вылетов, в него пять раз попадали, и его дважды сбивали. Его секло разбитым плексигласом, на нем горело авиационное топливо, в нем сидели осколки ракет и снарядов. Ласков слегка горбился из-за повреждения позвоночника, полученного при катапультировании из горящего «фантома» в 1973 году. Он старел и чувствовал себя усталым человеком. Его редко посылали с военными миссиями, и генерал даже надеялся и почти верил, что после мирной конференции необходимость в боевых вылетах отпадет вообще. Навсегда.

Чайник засвистел, и Ласков непонимающе уставился на него. Подошедший Ричардсон выключил газ.

– Итак?

Ласков пожал плечами:

– Нам следует быть осторожными в отношении предоставления такого рода информации.

Ричардсон, побледневший от злости, с дрожащим лицом, быстро шагнул к нему:

– Что? Что, черт возьми, ты имеешь в виду? Послушай, мне нужно написать отчеты. Нам необходимо скоординировать наши действия с авианосцем. С каких это пор ты стал утаивать что-то от нас? Если намекаешь на утечку информации…

Ласков не ожидал такого бурного всплеска эмоций и не был к нему готов. Они всегда перебрасывались шуточками перед тем, как перейти к делу. То было частью игры. Сейчас же реакция на шутливое замечание казалась явно преувеличенной. Он решил, что все дело в нервном напряжении Ричардсона. Впрочем, основания нервничать есть у всех.

– Успокойтесь, полковник. – Хозяин квартиры твердо посмотрел на гостя.

Упоминание о звании произвело ожидаемый эффект. Ричардсон улыбнулся и вернулся к креслу:

– Извините, генерал.

– Все в порядке. – Ласков встал, подошел к телефону с прикрепленным к нему скремблером и набрал номер Цитадели, штаб-квартиры израильских военно-воздушных сил. – Соедините меня с Е-2Д, – сказал он.