Презумпция виновности - [4]

Если бы не этот дурацкий чек!.. Да желание пополнить сумму под подоконником, увеличивающуюся с каждым днем!

А если это и есть та самая квартира? Жилище, в котором этот проклятый кейс привык стоять за тем креслом, что у стены? И потом, чего уже бояться? Его с успехом сдадут ментам что при открытой двери в эту комнату, что при закрытой. Вдохнув полные легкие воздуха, Санька отогнал от себя призрак нар и толкнул створку…

И тут же выдохнул.

Квартирой он не ошибся. Наитие привело его как раз в нужное место. В квартиру мужика, который был в состоянии назвать правильный адрес, но не в состоянии сориентироваться во времени и пространстве.

Пассажир, который час назад проявлял жизненную активность, сейчас лежал на полу, и из его перерезанного от уха до уха горла давно перестала течь кровь.

Он лежал уже без дубленки, но в том костюме, который Санька заметил на нем во время посадки и прощания. Серый пиджак с черными брюками, явно от европейского производителя, яркий галстук, который теперь набух от пропитавшей его крови, узконосые ботинки с еще не стертыми подошвами… Нет, с деньгами у этого человека было все в порядке. Он имел полное право сесть в Холмске в такси и приказать ехать в Холмск. Через Владивосток.

А теперь он лежал, раскинув руки, словно для объятий с апостолом Петром, втиснув свою голову между ножками стула и боковиной компьютерного стола. Санька ни за что в жизни при других обстоятельствах не сделал бы вывод о том, что это стол компьютерный. Он бы просто сказал – между ножками стула и столом. Но кровь, залившая весь экран и собравшаяся каплями на кнопках клавиатуры, заставляла его сделать обязательный акцент – стол компьютерный.

Рядом с телом лежал распахнутый бумажник, из толщи которого мужик доставал деньги, чтобы расплатиться, и Санька, вспомнив, как тому было тяжело найти среди крупных купюр мелкие, понял, что кошелек не тронут. Он по-прежнему пухл, как набитый кашей карапуз. Значит, того, кто осматривал у бывшего Сашкиного клиента гланды, деньги не интересовали. Быстрый осмотр обстановки подтвердил этот вывод. На журнальном столике лежал мобильный телефон – довольно дорогой, рядом – золотые часы, а на скрюченном безымянном пальце левой руки злорадным огоньком поблескивал ограненный алмаз в золотой оправе. Нет, деньги кого-то точно не интересовали…

Не понимая, зачем он это делает, Санька шагнул к телу и только сейчас понял, что его заинтересовало – почему палец-то скрюченный? Вглядевшись в руки, раскинутые, как крылья, он понял, почему. Потому что по меньшей мере шесть пальцев из десяти были сломаны.

Сглотнув сухой комок, Санька выпрямился и быстро вышел в соседнюю комнату.

– Черт побери, – яростным шепотом, словно его мог кто-то слышать, выругался он. – Что за ночь… Бегом отсюда, Пикулин, бегом.

Выйдя на площадку, он бесшумно притворил за собой дверь и, так же бесшумно переставляя кроссовки, стал спускаться.

Осторожно приоткрыл дверь подъезда. В лицо мгновенно пахнуло уличным морозом. Вокруг – тишина, если не считать гудящей на окраине города ТЭЦ. И ни души. Саньку такое положение вещей весьма устроило. Он выскользнул из двери и прошел вдоль дома. Выходить на дорогу не решился. Прошелся дворами, спустился к набережной Холки, около километра шел вдоль воды и наконец поднялся по лестнице наверх. Это уже другой район. Его район. Еще пятнадцать минут ходьбы кругами – и он дома.

Если нужно, настоящий таксист найдет самый долгий путь до цели даже для самого себя.

Пикулин разобрался в своем состоянии только тогда, когда переступил порог своей квартиры. Еще когда он разувался, его била мерзкая мелкая дрожь. Пальцы с трудом управлялись с замками на ботинках. Скинув обувь, он прошел в комнату и рухнул в кресло. Во рту появился привкус меди, и небо пересохло, как наутро после хорошей выпивки. После исторического для него вышибания «долга» Санька редко употреблял спиртное, и не из-за того, что на следующий день приходилось садиться за руль. В его холодильнике сменщик, приходя в гости к товарищу (друзей Санька нажить за свои тридцать два года не успел, а вот товарищей хватало), мог всегда обнаружить пару-тройку пива или бутылку хорошего коньяку. При этом сам Пикулин присоединялся к распитию неохотно. Санька избегал спиртного, и именно поэтому, как ни странно звучит вывод, оно всегда водилось в его доме. Бесцельному питью пива перед телевизором он предпочитал употребление точно в момент, когда это необходимо. Либо когда появится желание.

Как сейчас.

Встав на ноги, он почувствовал, насколько они непослушны. Словно кто-то вынул из них мышцы, кости и набил ватой. После смены он всегда чувствовал себя разбитым, но глубокий сон ночью и мини-зарядка для полного пробуждения утром быстро восстанавливали силы его молодого организма. Сейчас он понимал, что завтрашняя зарядка отменяется по той причине, что он вряд ли сможет сегодня заснуть. Значит, и пробуждаться не от чего. Шок от увиденного прошел у него не тогда, когда он, стоя посреди залитой кровью квартиры, стал быстро принимать верные решения, а именно сейчас. Миновал шок, и начался депрессивный откат. Вот они, последствия потрясения, налицо: тремор в руках, привкус чужой крови во рту и ноги как клоунские ходули.