Презрение Лорда [Проклятие Лорда, Проклятие лорда Фаула] - [22]

— Это алианта, — сказала Лена. — Мы называем их «драгоценные ягоды». — Оторвав одну гроздь, она съела четыре или пять ягодок, потом выплюнула косточки на ладонь и бросила их за спину.

— Говорят, что человек может пройти всю Страну вдоль и поперек, питаясь одними драгоценными ягодами, и вернется домой здоровее и упитаннее, чем был до выхода. Это великий дар Земли. Они цветут и дают плоды в любое время года. Нет такого района в Стране, где бы они не росли, за исключением, быть может, расположенных на востоке бесплодных равнин. Из всей растительности ягоды — самые сильные, позже всех осыпаются и раньше всех созревают. Все это рассказала мне моя мать, как часть учения нашего народа.

Ешьте, — сказала она, протягивая Кавинанту гроздь ягод, — ешьте и раскидывайте семена по земле, чтобы алианта процветала.

Но Кавинант даже не пошевелился, чтобы взять ягоды. Он терялся в догадках, откуда у этой Страны такое странное могущество. На мгновение он даже забыл о грозящей ему опасности.

Лена заметила его блуждающий взгляд, потом взяла одну ягодку и положила ее Кавинанту в рот. Он непроизвольно прокусил кожицу алианты зубами, и тотчас его рот наполнил легкий приятный вкус, похожий на вкус зрелого персика с небольшими добавлениями соли и лимона. В следующее мгновение он уже жадно ел ягоды, лишь иногда вспоминая о том, чтобы выплюнуть косточки.

Он ел до тех пор, пока на этом кусте больше не осталось ягод, потом принялся осматриваться в поисках другого. Но Лена взяла его за руку, останавливая.

— Драгоценные ягоды — очень питательная еда, — сказала она. — Много есть их не нужно. И вкус будет лучше, если есть их медленно.

Но Кавинант все еще был голоден. Он не помнил, чтобы когда-нибудь ему так хотелось что-нибудь съесть, как сейчас хотелось этих ягод; ощущение поглощения пищи никогда не было столь ярким, столь желанным. Он вырвал руку, словно намереваясь ударить девушку, но потом внезапно остановил себя.

Что это? Что происходит?

Прежде, чем найти ответ на этот вопрос, он осознал, что его одолевает уже другое чувство — всепоглощающая дремота. В мгновение ока он почти без перехода перестал ощущать голод и принялся непрерывно зевать. При этом у него был такой вид, будто он умирает от усталости. Он попытался повернуться, но запнулся.

Лена тем временем говорила:

— Целебная глина иногда оказывает такое действие, но я этого не ожидала. Когда раны слишком тяжелы, целебная глины усыпляет человека, чтобы ускорить его выздоровление. Но царапины и порезы на руках — не смертельные раны. Может быть, у вас есть другие, которых вы мне не показали?

«Да, — подумал Кавинант, в очередной раз зевая. — Я смертельно болен».

Еще не успев коснуться травы, он уже спал.

Когда он стал медленно просыпаться, первое, что осознал, были твердые бедра Лены, служившие ему подушкой. Постепенно он узнал и все остальное — тень дерева, щедро разукрашенную бликами заходящего солнца, аромат сосен, бормотание ветра, густую траву, касающуюся его, словно колыбель, звук напева, беспорядочное покалывание, появляющееся и исчезающее в ладонях, будто атавизм. Но теплота его щеки на колене у Лены казалась сейчас важнее всего. В данный момент его единственным желанием было сжать Лену в объятиях и спрятать лицо между ее ног. Он подавил это желание, прислушавшись к ее песне.

Мягким и каким-то наивным голоском она пела:

В душе людской, как хрупкое растенье,

Таится красота — чудесное творенье…

На свете между тем есть разные напасти —

Болезнь, война, злой рок

и прочие несчастья.

Они подстерегают нас,

И случай может каждый час

Отнять у человека радость бытия,

И мир, и красоту, которая цвела.

И лишь душа, пока она живет,

Хранит цветок, который в ней цветет.

Ее голос как бы укутал его каким-то уютным покрывалом, и ему хотелось, чтобы это длилось бесконечно. После паузы, полной аромата сосен и шептания ветерка, Кавинант мягко сказал:

— Мне это нравится.

— Правда? Эту песню сочинил Томал-ремесленник для танца, когда он венчался с Миойран, дочерью Мойран. Но часто красота песни зависит от того, как ее поют, а я не певица. Может быть, сегодня вечером Этьеран, моя мать, будет петь для Подкаменья. Тогда вы услышите настоящее пение.

Кавинант не ответил. Он лежал неподвижно, желая лишь одного — как можно дольше покоить голову на этой подушке. Покалывание в ладонях, казалось, побуждало его обнять Лену, и он лежал, не двигаясь, наслаждаясь возникшим желанием и сомневаясь, хватит ли у него мужества его осуществить.

Потом она вновь запела. Мелодия казалась знакомой, и в ней прослеживался шелест темных крыльев. Внезапно Кавинант понял, что мелодия напоминает ему ту, под которую еще совсем недавно в его мозгу крутилась песенка о золотом мальчике.

Он шел по тротуару к офису телефонной компании — название «Телефонная компания» было золотом написано на двери, — чтобы оплатить свой счет.

Резко оторвав голову от колен Лены, Кавинант вскочил на ноги. Туман ярости заволок его зрение.

— Что это за песня? — требовательно и хрипло спросил он.

Озадаченная, Лена ответила:

— Никакой песни. Я просто пыталась придумать мелодию. Это плохо?

Интонация ее голоса успокоила Кавинанта. Она говорила так непринужденно, с таким огорчением, вызванным внезапной вспышкой его гнева. Ее слова подействовали на него расслабляюще, и туман рассеялся.