Президенты без государств - [38]

Генерал стал знакомить Орозова с планом предстоящей операции по уничтожению военнопленных из лагеря Заксенхаузена.

— А теперь скажи мне, где ты потерял Рейнера Ольцшу?

— Я не мог открыто об этом сказать майору Келлингеру. Но с вами-то я могу быть откровенным.

— Безусловно!

— Доктор Ольцша, по-моему, предложил свои услуги американцам.

— Что я говорил Келлингеру! — генерал задумался. — Этот старый осел с высохшими мозгами был несправедлив с тобой, сын мой. Как только я узнал о твоем аресте, тут же приказал доставить тебя ко мне. — Он еще помолчал некоторое время, подумав: «Стало модным уходить либо на тот свет с простреленным виском, либо к американцам. Никто не хочет в лапы красных. Значит, и доктор Шломс? Если подобное сотворил мой племянник, то чего ждать от этого слюнтяя, который и способен только на предательство».

Генерал отодвинул от себя все еще не разобранные бумаги, встал из-за стола и, раскрыв дверь, крикнул:

— Асан! Сложи бумаги в чемодан с архивом Мустафы.

В кабинет молча вошел Асан, собрал со стола папки, достал из-за портьеры черный чемодан и аккуратно уложил в него бумаги.

Беседуя с генералом, Орозов, казалось, не обращал внимания на то, чем занят Асан, но все его внимание после слов генерала об архиве было сосредоточено на черном чемодане.

«Черт возьми, вот у кого архив Чокаева». Орозов лихорадочно соображал… Стоит выхватить пистолет… Но кроме генерала и Асана тут еще была Иланка Гайнтель! Услышав выстрелы, она успеет выскочить на улицу, а там шофер генерала. Рядом какие-то дачи. Нет, сейчас нельзя допустить ни малейшей ошибки, ведь в его руках ключ к спасению пятидесяти тысяч жизней. Только одно это запрещает ему рисковать собой. Сдержав себя от опасного шага, Орозов подумал об исчезновении Марии Яковлевны. «Как могли попасть эти бумаги в руки Мадера? Значит, они убили ее?! Да, да, убили». Ахмат почти не слушал генерала, который высокопарно говорил и говорил.

— Мы выбрали себе опасную профессию. Теперь пришло время доказать, чего стоят рыцари разведки. Выпьем за твой успех! — Генерал наполнил рюмки. Они чокнулись и каждый выпил за свой успех.

«Пятьдесят тысяч военнопленных отправить на дно! Они осатанели!» Теперь им владела только одна мысль: как обо всем этом сообщить в «Центр».

Скрипнула дверь. В комнату, шлепая комнатными туфлями, вошла Иланка Гайнтель. Ее пальцы были унизаны перстнями, на шее красовалось египетское ожерелье.

Генерал посмотрел на часы.

— О — о! Друзья, мне пора. Меня ждет бригадефюрер. Я вполне удовлетворен, что именно вы, лейтенант Орозов, будете выполнять его задание. Сегодня я лично доложу о вас. К англичанам вы идете так же, как Рейнер к американцам, не с пустыми руками. У вас в багаже «чудо-оружие», — с сарказмом произнес генерал. — Пусть вам поверят.

Генерал снял телефонную трубку.

— Проклятье! Связь прервана! — он с раздражением бросил трубку и, дружески положив руку на плечо Орозова, сказал:

— Берегите себя, лейтенант. Такие разведчики, как вы, нам еще будут нужны. Желаю удачи!

— Разрешите приступить к выполнению задания, герр генерал?

— С богом!

Орозов щелкнул каблуками и вскинул руку:

— Хайль Гитлер! — Потом резко повернулся и вышел.

В БЕРЛИНЕ

Три часа ночи. В подвале разбитого дома на окраине Берлина полковник Коновалов и его заместитель Джузенов с минуты на минуту ожидали прибытия генерал-лейтенанта Чарова. Берлин горел. Огромное зарево залило все небо. В вышине метались лучи прожекторов. Слышался отдаленный рокот артиллерийской канонады.

Чаров и сопровождающий его офицер спустились в подвал. Загорелое лицо Чарова было усталым.

— Два часа назад нас неожиданно атаковали немцы. Они пролезли подвалами и ударили в спину, — доложил Коновалов.

— Огрызаются, товарищ генерал, — прикуривая от пламени фитиля, вставленного в сплющенную гильзу, сказал подполковник.

— Это они против нас огрызаются. Гитлер сказал: «Лучше сдать Берлин американцам, чем пустить русских». И они без боя сдаются нашим союзникам. Восемнадцатого апреля капитулировала окруженная в Руре группировка численностью в 325 тысяч. Двадцать одна дивизия сдалась в плен американцам. Не исключается возможность, что немцы откроют пути союзным войскам на Берлин.

— С Берлином они малость опоздали, Борис Федорович, — засмеялся полковник Коновалов.

— Вы передали, Петр Петрович, что за операцию «Шеф» майоры Орозов и Борадзов награждены орденами?

— Сразу же, как получил сообщение.

— А как ведет себя Ольцша?

— Понимает, что все проиграно. Подробно рассказывает и о себе, и о фюрерах СД.

— Меня тревожат агенты, заброшенные в наш тыл. Здесь война кончается, а там могут погибнуть ни в чем не повинные люди. Если вы говорите, что он все рассказывает подробно, послушаем. Приведите.

Ольцшу предупредили, что разговор будет с генералом, и он появился перед Чаровым настороженным.

— Здравствуйте, господа! — по-русски произнес Ольцша, заранее продумав начало беседы.

— Судя по приветствию, вы желаете отвечать по-русски. Садитесь, — предложил Чаров, — Расскажите о всех диверсионных группах, заброшенных в наш тыл вами, Каюмом и Канатбаевым.

— Я знаю, что Власов и Канатбаев организовали переброску к вам в тыл большой группы агентов в районы Куйбышева и Алма-Аты. Об этом я уже написал вашему оперативному работнику.