Президентский марафон - [32]

Немцов привез из Нижнего Новгорода своих молодых менеджеров: Бревнова, Савельева и других. Среди них был и Сергей Кириенко. Всем им было едва за тридцать. Отслеживая их судьбы, я сейчас ясно вижу: далеко не все они выдержали испытание большими должностями, огромной ответственностью, некоторые ушли с этих должностей со скандалом.

Но тогда все были полны надежд... В том числе и я.

Я надеялся, что уже во второй половине 1997-го - начале 1998-го мы все почувствуем, как что-то меняется в стране.

И тут случилось то, чего я никак не ожидал. Грянула война банков.

... Настоящая информационная война.

Именно тогда я впервые узнал, что это такое. Аукцион по "Связьинвесту" заполнил все первые полосы газет. ОРТ и НТВ каждый день выдавали какие-то малопонятные бюллетени типа: "Смерть врагам и конкурентам". На дикторов было жалко смотреть. Они сидели в экранах испуганные, таращили глаза на телесуфлер, стараясь ничего не перепутать в этом наборе слов.

Сначала я не обращал на это внимания. Аукционы - обычная практика. В них всегда есть победители и проигравшие, всегда есть недовольные. Но тут происходило что-то из ряда вон выходящее. С несколько бледным видом, но твердо мои помощники убеждали меня, что ничего особенного не происходит. Конкурентная борьба - нормально. Борьба двух групп за влияние - классика бизнеса.

"Да, но почему у нас вся пресса поделена на два лагеря? Почему у нас в программе "Время" каждый день говорят про этот "Связьинвест"?" - спрашивал я.

Настала пора разобраться с разгоравшимся конфликтом.

... Наиболее заинтересованным лицом в покупке акций "Связьинвеста" был Владимир Гусинский. Он долго договаривался с участниками проекта внутри правительства. Договаривался с военными, ФСБ, ФАПСИ, боролся за то, чтобы военные частоты сделать гражданскими, хотел создать с помощью западных инвестиций мощную современную компанию по производству и обслуживанию средств связи и

телекоммуникаций.

Гусинский с полным основанием претендовал на покупку акций "Связьинвеста".

"Если мы ему дадим какие-то преимущества, аукцион будет не аукционом, а подтасовкой, издевательством над самой идеей аукциона! - убеждал меня Чубайс. - Есть другие финансовые группы, другие инвесторы, которые тоже с полным правом претендуют на "Связьинвест". Для нас должен быть единственный критерий оценки победителя: кто больше заплатил, тот и выиграл".

Аргументы Чубайса были абсолютно железные, красиво, логически выстроенные. Энергия в отстаивании своей позиции, как всегда, огромная.

Позднее, посмотрев книгу Анатолия Борисовича "Приватизация в России", я понял суть конфликта, понял, в чем был не прав или не совсем прав первый вице-премьер.

Такую сложную и неустойчивую систему, как российская экономика, нельзя было столь резко бросать "из огня да в полымя".

Переход от первого этапа "приватизации по Чубайсу", когда при продаже госсобственности государство вынуждено было давать скидку отечественным банкам и компаниям, ко второму, когда заработали реальные рыночные механизмы, произошел практически мгновенно, почти без предупреждений и сигнальных флажков. Участники аукционов, привыкшие к старым схемам, как будто лбом уперлись в неожиданно возникшую стену.

"Может быть, начнем не со "Связьинвеста", раз он вызывает такую бурю споров?" - спрашивали тогда многие у Анатолия Борисовича. Но он стоял на своем. Доказывал, что только таким образом российская экономика оживет.

"Борис Николаевич, без инвестиций, причем без зарубежных инвестиций, без создания компаний с зарубежным капиталом мы бюджет не наполним, социальные проблемы не решим, и главное - не будет рывка, которого вы ждете. А они к нам придут, если будут уверены в прозрачности, честности проводимых в России аукционов по продаже госсобственности.

Если государство меняет правила игры, банки должны подчиниться. Наши же банкиры считают себя полными хозяевами в стране. Они и после выборов хотят продолжать стричь купоны. Надо однажды обломать им зубы! Иначе ничего не сможем добиться, если этого не сделаем", - говорил Чубайс.

Время показало: он оказался заложником этой борьбы. Он вынужден был, искренне не желая этого, использовать одни финансовые группы в борьбе с другими, играл на противоречиях внутри деловой элиты. Не сумел сохранить дистанцию. В результате новые правила игры Чубайс использовал как политическую дубинку.

Особенную ярость вызывало у него отчаянное сопротивление Гусинского и Березовского. А ведь эти два бизнесмена были именно теми людьми, которые в феврале 96-го предложили Чубайсу возглавить предвыборный штаб, вместе с ним создали мощную команду интеллектуалов, которая способствовала общей победе на президентских выборах. "Ничего страшного, Борис Николаевич, - говорил Чубайс. - Как тогда они к вам приползли, потому что некуда было деваться, так и теперь приползут". Рыночник по мировоззрению, он был абсолютным большевиком по темпераменту, по подходу. Это меня смущало.

И еще. Смущала необратимость последствий такого скандала внутри одной, по большому счету, команды.

Каждая новая оголтелая статья против Чубайса и Немцова, каждый новый телевизионный пасквиль вызывали во мне приступы глубочайшего раздражения. "Неужели они не понимают, что таким силовым напором на президента они ничего не добьются?" - думал я, раскрывая очередную порцию утренних газет. Попытка вновь что-то переделить, используя для этого огромные информационные ресурсы, вызывала большую тревогу.