Президентский марафон - [34]

После выборов весь российский рынок - капитализация всех наших предприятий - увеличился в несколько раз. Так мировой рынок отреагировал на политическую стабильность в России. Стоимость всех крупных компаний, купленных за сотни миллионов, сразу перевалила за миллиард.

Так что те, кто пытается представить российских олигархов как примитивных отмывателей денег или тех, кто дает взятки, наживаясь на приватизации, мыслят очень плоско. Или, пользуясь терминологией сыщиков, идут по ложному следу.

Тем не менее настало время, когда привычка олигархов влиять на политику, на власть, на общество стала небезобидной для страны. Необходимо было ввести этот процесс в какие-то четкие рамки. Аукцион по "Связьинвесту" был одной из первых таких попыток.

Я не сразу осознал масштабы этого явления и всю его опасность. Да, в политику вступили большие деньги. Именно эти "политические" деньги представляют сейчас серьезную угрозу для развития России. Уже не коммунисты, не гражданская война или смута, не местный сепаратизм, не наши доморощенные наполеоны в генеральских погонах - а большие деньги, которые пожирают друг друга и заодно сносят всю политическую конструкцию, выстроенную с таким трудом.

Финансовая элита пыталась управлять государственными делами по-разному: одни банки брали в оборот московских чиновников, мэрию, другие работали с губернаторами, третьи - как Березовский или Гусинский - бросали все ресурсы на создание мощных телекомпаний, печатных холдингов, то есть, по сути, пытались монополизировать СМИ. Помню, какая битва разгорелась за обладание старейшей газетой России - "Известиями". Представители двух конкурирующих компаний буквально гонялись за сотрудниками редакции, чтобы первыми скупить акции. Некоторые журналисты начали работать на новых собственников сначала неохотно, а потом уже с упорством и страстью, достойными лучшего применения.

Новые, неожиданно возникшие в тихих банковских офисах нелегитимные центры власти, центры влияния на политику, грозили сильно изменить всю конфигурацию гражданского общества. Страна еще никогда не сталкивалась с подобной ситуацией. Демократические ценности нельзя продавать и покупать, но из-за привычки влиять на политику всеми способами многие посчитали, что именно так можно и нужно делать.

Все это было довольно горько осознавать...

Еще до аукциона по "Связьинвесту" Валентин Юмашев по моей просьбе встретился с Потаниным и Гусинским. Владимир Потанин после ухода из правительства считал себя свободным от моральных обязательств перед коллегами и сражался за новый бизнес всеми возможными способами.

Юмашев предложил им решить проблему мирно, без информационной войны и без подкладывания бомб под правительство: "В конце концов, вы можете договориться между собой. Вложить деньги в "Связьинвест" пятьдесят на пятьдесят. Драка, которую вы ведете, убийственна для вас, а главное, для всех остальных".

Однако его предложение, как говорится, не нашло понимания.

На аукционе 25 июля 1997 года были вскрыты два конверта. Оба инвестора привлекли иностранных партнеров.

С одной стороны были испанцы, с другой - известный предприниматель Джордж Сорос.

В конверте Гусинского была означена сумма меньшая, чем в конверте Потанина. И эта разница стоила нам двух жесточайших правительственных кризисов и, возможно, одного финансового.

Жестокая борьба без правил внутри деловой элиты расшатывала не только экономику, она цепляла и политику, нарушала устойчивость всей системы.

Один из моих помощников тогда сказал: "Не удивлюсь, если через год у нас будет во главе администрации какой-нибудь генерал, а правительство возглавит коммунист". Этот прогноз показался мне чересчур мрачным. Кто бы мог предположить, что через год во главе администрации действительно окажется генерал Николай Бордюжа, а премьер-министром будет явно тяготеющий к коммунистам Евгений Примаков!

Позднее я узнал, что Гусинский и Березовский пытались доказать Чубайсу, что банк Потанина, пользующийся, по сути дела, государственными деньгами, деньгами таможни, так же как в случае с "Норильским никелем", поставлен правительством в заведомо более выигрышные условия. Но им в ответ звучало: а "Сибнефть" Березовского? А НТВ Гусинского - кто ему выделил престижный метровый диапазон, кто дал льготы на сигнал, разве не государство? Спор был бесконечным.

Я жестко выступил против пересмотра итогов аукциона, хотя эту идею поддерживали многие. На Чубайса были нацелены не только журналистские перья и речи воинственных депутатов. За пересмотр

аукционов по "Связьинвесту" и "Норильскому никелю" выступил министр внутренних дел Куликов, и даже Черномырдин выразил ряд серьезных сомнений. Словом, в борьбу удалось вовлечь самые разные политические силы, все пытались использовать эту ситуацию в своих интересах.

Я счел своим долгом публично заявить о поддержке правительства. "Споры закончены", - сказал я журналистам по поводу итогов аукциона. И настоял на том, что экономический блок правительства имеет в этом вопросе приоритет перед всеми остальными. "Связьинвест" остался у Потанина.

Однако чувство тревоги не покидало. Яростный тон прессы, взаимные нападки, почти оскорбления не оставляли иллюзий - после окончания аукциона война между правительством и финансовой элитой страны не только не закончилась, но вступила в новую фазу. Необходимо открытое вмешательство президента, мое прямое давление на обе конфликтующие стороны. И я решил встретиться с банкирами.