Президентский марафон - [24]

Лебедь насупился, сказал, что в таком случае уйдет в отставку.

Он повернулся и вышел своей тяжелой генеральской походкой, я же поймал себя на мысли: а ведь этот решительный человек совсем не так решителен и крут, каким хочет казаться. Для меня, столько лет проработавшего в большой политике, на разных руководящих должностях, это было очевидно по некоторым интонациям и деталям его поведения. Впрочем, может быть, я ошибаюсь? Посмотрим...

Я стал ждать. Рапорта об отставке не последовало. 7 октября Лебедь поехал в Брюссель, на заседание штаб-квартиры НАТО. Давал шумные, скандальные пресс-конференции, делал ошарашивающие заявления.

А я тем временем поручил Администрации Президента подготовить его отставку.

Вопрос этот был вовсе не так прост, как может показаться теперь, по прошествии времени. Авторитет Лебедя в вооруженных силах и в других силовых структурах был огромен. Рейтинг доверия среди населения приближался к тридцати процентам. Самый высокий рейтинг среди политиков. Но главное, Лебедь, как я уже говорил, имел почти карманное Министерство обороны во главе с его ставленником Игорем Родионовым, впоследствии ярым сторонником коммунистической оппозиции.

В моей администрации, между прочим, абсолютно серьезно обсуждали наихудший сценарий: высадка в Москве десантников, захват зданий силовых министерств и прочее. Десантники - самый мобильный и хорошо обученный род сухопутных войск - Лебедя вообще боготворили. Говорили, что он до сих пор может выполнить все десантные нормативы - пробежать, подтянуться, спрыгнуть с парашютом, выстрелить по мишени короткими очередями и попасть.

Я этим разговорам значения не придавал. Мне было ясно, что ни при каких обстоятельствах Лебедь ни на что подобное не решится. В глазах у него я прочитал совершенно неожиданное выражение - троечника, который забыл выученный урок и не знает, что делать.

... И все-таки сомнения по поводу его отставки у меня были. Тот ли сейчас момент, когда можно так обострять внутриполитическую ситуацию? Впереди - моя операция.

Но с другой стороны, а если что-то со мной случится? Не хотелось, чтобы Лебедь в момент операции находился в Кремле. Неуправляемый, с огромными амбициями, раздираемый внутренними противоречиями и... слабый политик. Вот это последнее - самое страшное. Сильный будет грести под себя, но хотя бы удержит ситуацию. А Лебедь? Для того чтобы по-мальчишески что-то доказать самому себе, он не остановится ни перед чем. Этот человек не должен получить даже мизерный шанс управлять страной.

Сам Лебедь тоже чувствовал приближение отставки.

Находясь в нервозном состоянии, он однажды приехал в Горки без всякого предупреждения.

Его не пускали - встречи ему я не назначал. Он долго стоял у ворот, рычал на охрану. Стал звонить по городскому телефону: всем кричал в трубку, что ему не дают встретиться с президентом! И не дает не кто иной, как Чубайс - главный враг общества.

Кстати, с его легкой руки Чубайса в прессе стали называть "регентом": мол, президент тяжело болен, всем руководит "регент" Чубайс. Регент понятие из монархической практики, к нашим реалиям отношения не имеющее. Но оно пошло гулять и в Думе, и в Совете Федерации, приобретая опасный оттенок политического ярлыка.

Лебедь стоял у ворот, охрана волновалась. Признаться, забавное было ощущение, впервые возникшее у меня за многие годы: как будто кто-то ломится к тебе в дверь. Хоть милицию вызывай.

Но милицию вызывать не пришлось. Лебедь уехал, видимо, уже обдумал какой-то новый план действий.

Ситуация накалилась до предела. Премьер-министр был вынужден срочно созвать совещание с силовыми министрами.

Лебедь намеренно не был приглашен Черномырдиным. Министры больше не могли терпеть выходки секретаря Совбеза и собирались выступить с единой позицией - Лебедя держать внутри власти невозможно. Но Лебедь узнал об этом совещании и все-таки вломился на заседание. Началась перепалка. Лебедь скандалил. Министры молчали... Жесткий отпор дал только Куликов.

Это уже настолько перешло все возможные рамки приличий и здравого смысла, что в тот же день я был вынужден подписать указ о его отставке.

Наверное, Лебедя увольнять надо было раньше. Но... как ни странно, Александр Иванович чем-то напомнил мне меня самого. Только в карикатурном виде. Как будто глядишься в мутное зеркало.

Лег в больницу с тяжелым сердцем (и в прямом, и в переносном смысле). И к Лебедю отношение у меня осталось странное, двойственное. С одной стороны, я ему благодарен за то, что он взял на себя публичную ответственность и установил быстрый мир в Чечне. И хотя этот мир оказался недолговечен, плохо скроен, но и продолжать войну не было у меня ни морального права, ни политического ресурса.

Увы, генерал Лебедь оказался очень шумным, но очень слабым политиком. Может быть, на наше счастье.

Впрочем, сегодня он уже не генерал, а губернатор. Хочу верить, эта школа жизни его чему-то научит. Ведь человек он все-таки яркий, неординарный...

Я боюсь, что, выстраивая в этой главе такую "генеральскую формулу", обижу многих честных военных.

Многие генералы знают, как высоко я ценил и ценю их заслуги перед Отечеством. И как доверял им. Но и не писать о другой, менее приятной для меня истории отношений я не могу. Слишком часто, как мне кажется, на этом отрезке истории, в 1993-1996 годах, страна зависела от решений генералов, от их публичного и закулисного поведения. Россия лоб в лоб столкнулась с генеральской логикой и генеральским апломбом. Наверное, есть в этом и моя вина.