Президентский марафон - [13]

После поездки Таня окончательно решила, что мы все правильно делаем. И хватит мучиться, колебаться.

Так Таня стала советником. Советником по имиджу, как писали журналисты. Правда, она сама потом удивлялась: "А почему меня так назвали?"

Жалею ли я сегодня о том, что так поступил? Нисколько! Более того, это было одно из самых верных решений за последние годы. Таня действительно своим неуловимым присутствием, порой советом помогала мне. Я перестал быть прежним президентом, ломающим всяческие перегородки, безоглядно идущим на любой конфликт, на любое обострение отношений... Впрочем, об этом речь еще впереди.

Вообще, я думаю, Танин феномен заставляет задуматься: не пришло ли в России время женщин, женской политики - мудрой и созидательной? Пусть не радуются отчаянные феминистки - я не за феминизм. Я за то, чтобы в России наступило спокойное, светлое время, время без потрясений.

И последнее...

Я очень благодарен Тане за то, что она никогда не играла в политику. Она просто помогала своему отцу.

ОПЕРАЦИЯ: ДО И ПОСЛЕ

Это случилось 26 июня, за несколько дней до второго тура выборов.

Приехал с работы на дачу около 17 часов. День был напряженный, тяжелый. Я прошел по холлу несколько шагов. Сел в кресло. Решил, что отдохну немного прямо здесь, а потом уже поднимусь на второй этаж, переоденусь.

И вдруг - странное очень чувство - как будто тебя взяли под мышки и понесли. Кто-то большой, сильный. Боли еще не было, был вот этот потусторонний страх. Только что я был здесь, а теперь уже там... Есть это чувство столкновения с иным, с другой реальностью, о которой мы ничего не знаем. Все-таки есть...

И тут же врезала боль. Огромная, сильнейшая боль.

Слава Богу, совсем рядом оказался дежурный врач Анатолий Григорьев. Он мгновенно понял, что со мной произошло. И начал вводить именно те медикаменты, которые необходимы при сердечном приступе. Практически через несколько минут. Положили меня прямо тут, в этой же комнате. Перенесли кровать, подключили необходимую аппаратуру. На моих женщин было страшно смотреть, так они перепугались. Наверное, вид у меня был... хуже не придумаешь.

А я думал: "Господи, почему мне так не везет! Ведь уже второй тур, остались считанные дни!"

На следующий день огромным усилием воли заставил себя сесть. И опять говорил только об одном: "Почему, почему именно сейчас!" Наина все повторяла: "Боря, я прошу тебя, успокойся, все будет хорошо, не волнуйся!"

Запланированную встречу с Лебедем решил не отменять.

На второй день после инфаркта, 28 июня, из обычной гостиной, куда теперь перенесли мою кровать, устроили что-то вроде рабочего кабинета. Оператор (наш, кремлевский) долго мудрил, чтобы ничего липшего в кадре не было, особенно рояля, который по традиции всегда тут стоял, и, само собой, кровати. Медицинскую аппаратуру чем-то накрыли. Наина умоляла об одном: "Боря! Только не вставай! Сиди в кресле! Тебе нельзя вставать!" Но я не выдержал и заставил усилием воли себя встать, здороваясь с гостем.

Лебедь был очень доволен встречей. Ему сказали, что я простудился, он лишних вопросов не задавал. Мне же почему-то запомнился его необычный внешний вид: черные туфли, белые носки и яркий клетчатый пиджак. "Это он оделся по-летнему", - промелькнула вовсе не политическая мысль.

... В первом туре - 16 июня 96-го - Александр Лебедь набрал 15 процентов голосов. А 18 июня я назначил его секретарем Совета безопасности. Наши договоренности перед вторым туром о том, что Лебедь прямо сейчас, не дожидаясь итогов голосования, создания нового правительства, начинает заниматься Чечней, были важны и для него, и для меня.

Эта короткая встреча в Барвихе накануне второго тура имела принципиальное значение. И отменить ее я не мог.

Силы постепенно возвращались. Тем не менее ходить врачи пока категорически запрещали.

Но до 3 июля (второго тура выборов) оставались считанные дни. Встал вопрос: где будут голосовать президент и его семья? Наина настаивала, чтобы мне, как "порядочному больному", избирательную урну привезли прямо домой. "Это же по закону!" - чуть не плача, говорила она. "Да, по закону, но я хочу голосовать вместе со всеми". - "И что ты предлагаешь?" Я позвал Таню, и мы обсудили все варианты. Первый - голосовать по нашему московскому адресу, на Осенней. Его отвергли почти сразу: длинный коридор, лестница, долго идти по улице. Даже я, со своим упрямством, и то понял, что это невозможно. Второй вариант: санаторий в Барвихе, недалеко от дачи. В санатории всегда голосуют, там есть избирательный участок, и все будет по закону, все правильно. Туда же можно пригласить и корреспондентов.

Я продолжал сомневаться: "Ну что это за голосование, среди больных?"

"Папа, журналистов будет чуть-чуть меньше, но поверь, их будет совсем не мало - основные каналы телевидения, информационные агентства, все как обычно", - успокоила Таня. "А как объяснить, почему я отправился в Барвиху накануне выборов?" - не унимался я. "Все знают, сколько ты мотался по стране, сколько сил отдал избирательной кампании. Никто не удивится, что ты взял между первым и вторым туром краткосрочный отпуск, поверь. Тебе тоже отдыхать надо".