Президент от мафии - [39]

«Что за чертовщина?» – буркнул он себе под нос. Он лежал, боясь шелохнуться, пока не настало время одеваться, чтобы идти приветствовать кандидатов.

Кандидаты съезжались, точно кинозвезды на голливудскую премьеру. С противоположной стороны улицы из-за ограждения за процессией наблюдали толпы айовских избирателей. Телевизионщики были тут как тут с микрофонами и переносными камерами. Каждый кандидат почитал своим долгом остановиться, чтобы попозировать для телевидения и сказать несколько слов в микрофон.

Наконец на черном лимузине подкатил «лидер забега»; вместе с ним из машины высыпало еще шесть человек, в том числе президент местного отделения НДК, который опекал Скатини как официального кандидата от демократической партии.

Сенатор держался уверенно. По результатам опросов он далеко оторвался от остальных кандидатов и здесь, в Айове, твердо рассчитывал надрать им задницы.

– Сегодня будет особенный день, потому что сегодня мы собираемся кое-что сказать женщинам Америки. Я уверен, что настала пора не только пообещать им это, но и сдержать обещания…

Пресса уже сворачивалась, когда к зданию «Пасифик конвеншн-сентер» подъехал красный микроавтобус, в котором сидели Хейз Ричардс и чета Колфилдов. Бампер и лобовое стекло были забрызганы грязью. Бад перед отъездом хотел помыть машину, но Эй-Джей остановил его.

Микроавтобус припарковался, и из него появились Бад и Сара Колфилды, следом за ними вышел Хейз Ричардс. Репортеры уставились на его в немом недоумении. Наконец кто-то вспомнил… Ах да, губернатор Род-Айленда… С видимой неохотой кое-кто снова начал извлекать камеры из футляров и приспосабливать их на плечо.

– Последним на сцене появляется кандидат Хейз Ричардсон, – произнес в микрофон корреспондент WXYO-TV Лон Фредерикс. – Губернатор Ричардсон, губернатор Ричардсон, – закричал он Хейзу.

Хейз остановился перед камерой, чтобы обнять Сару и пожать руку Баду, затем встал так, чтобы его могли взять и другие камеры.

– Добрый вечер, – произнес он.

– Губернатор Ричардсон, вы почти неизвестны в Айове. На что вы надеетесь? – спросил Лон Фредерикс.

– Ричардс, – поправил его Хейз, – губернатор Хейз Ричардс. Не знаю, смогу ли я победить. Я прибыл сюда за свой собственный счет, чтобы высказать то, что думаю.

– Губернатор, сюда, прошу вас, – позвал его Кен Вэнэйбл, врезаясь в толпу журналистов.

– Да, да… – сказал Хейз, разыскав глазами своего человека.

– Кто это с вами? – забросил пробный шар Кен.

– Это Сара и Бад Колфилды. У них ферма, которую им пришлось заложить. Она того гляди отойдет в пользу банка. Я провел у них ночь. Именно из-за таких, как Бад и Сара, я решился участвовать в этой кампании. Я делаю это ради них. Я хочу заставить Америку работать на благо простых людей, вроде Колфилдов. – С этими словами он направился в здание.

За углом уже была припаркована передвижная видеорежиссерская аппаратная Ю-би-си; рядом стояла спутниковая ПРТС.[30]

Тем временем на сцене появился Брентон Спенсер. Под галстуком он спрятал петличный микрофон, в ухо был вставлен радиоприемник – за воротник уходил шнур, подсоединенный к передатчику, закрепленному на поясе. Режиссер Тед Миллер включил двустороннюю оперативную связь.

– Брентон, привет. Это Тед из аппаратной. Эфир через две минуты двадцать секунд.

– Понял, – сказал Брентон.

– Мы предоставим тебе любую политическую информацию через твоего «ангела», – сообщил Тед, имея в виду радиоприемник в ухе Брентона.

– Как угодно, – упавшим голосом отозвался Брентон.

Тед отключил интерком и обратился к сидевшему рядом звукорежиссеру:

– С ним все в порядке? Голос у него какой-то странный.

Звукорежиссер только пожал плечами.

Тед Миллер снова соединился с Брентоном.

– Брент, тебе ничего не нужно? Может, хочешь воды?

Однако Брентон не слышал – он вынул радиотелефон из уха, и теперь тот болтался у него за воротником.

– Что за черт? – Тед наклонился к стоявшему перед ним на панели микрофону и обратился к распорядителю на сцене: – Передай Брентону, что у него вывалился из уха телефон. Мы должны связаться с ним до эфира. Мы начинаем через полторы минуты.

По второму монитору было видно, как распорядитель бросился к Брентону и что-то сказал ему; тот кивнул, однако приемник не вставил.

– Он сказал ладно, – передал распорядитель в аппаратную, – но телефон на место на вставил. – В его голосе звучала досада.

– Ведущий сраный, – буркнул Тед. – До эфира пять-четыре-три-два-кадр. – На центральном мониторе появился крупный план сцены – пять пустых кресел и подиум. – Включай музыку, и даем Боба.

Они дали отмашку комментатору, сидевшему за стеклянной переборкой в передвижной телестанции; несколько секунд звучала музыка, затем Боб Бэнкс своим грудным бархатным голосом объявил об открытии политического сезона 1996 года и огласил имена кандидатов.

Малкольм Рашер, Вен и Ван сидели в тесной гримерной Хейза Ричардса; телевизионная картинка Ю-би-си поступала на 18-дюймовый монитор. В дверь ввалился Эй-Джей, в руках у него был лист бумаги.

– Только что получил результаты последнего айовского опроса, – возбужденно сообщил он. – У Скатини пятьдесят пять процентов. Его люди уже откупоривают шампанское. Уверены, что победа им обеспечена – Он посмотрел на листок. – Дехэвиленд имеет десять процентов. У него неплохие позиции в штате. Избирателям он нравится, вот только они не понимают, о чем он говорит. У Сэвиджа пятнадцать процентов, в основном благодаря молодежи. У Гиллигана тоже пятнадцать, но все его лозунги – это одни затасканные, избитые фразы. Пять процентов зависает.