Президент Линкольн: охотник на вампиров - [63]

За спиной у Генри трое мужчин разного возраста стояли вокруг камина, по-королевски отделанного мрамором. Все они взирали на меня с презрением. Полагаю, это и были те самые преследователи. Перед очагом друг напротив друга располагались два дивана, а между ними — невысокий столик. На столике стоял серебряный чайный сервиз. Огонь отражался в отполированных стенках чашек и отбрасывал странные, завораживающие тени на стены и потолок. На диване слева сидел с чашкой в руке невысокий, худощавый седеющий джентльмен. Я его уже где-то видел… Точно… Но я был настолько сбит с толку, что не сумел его узнать.

Постепенно придя в себя, я заметил, что в комнате находятся еще два с лишним десятка джентльменов: некоторые стояли у меня за спиной, некоторые присели у стены в кресла с высокими спинками. Еще двадцать наблюдали сверху, из темного бельэтажа. Было ясно, что [они] не желают показывать свои лица.

— Прошу. — Генри жестом предложил Эйбу присесть на диване напротив невысокого пожилого джентльмена.

Я не решался и шагу ступить. Наконец Генри (он, видимо, почувствовал, в чем причина моей нерешительности) подал знак моим преследователям, и они отошли от камина.

«Даю слово, — сказал он, — сегодня тебе больше не причинят вреда».

Я принял его обещание на веру и сел лицом к тому самому джентльмену, которого никак не мог узнать. Левой рукой я держался за затылок, а правой опирался на диван, чтобы не упасть.

— Они вампиры, — объяснил Генри, кивнув на троих нападавших, которые сели у стены.

— Это я уже понял, спасибо, — огрызнулся Эйб.

Генри улыбнулся:

— Мы все вампиры. — Он обвел взглядом зал. — Проклятые кровопийцы. Исключение составляешь лишь ты… да мистер Сьюард.

Сьюард…

Сенатор Уильям Сьюард, в прошлом губернатор Нью-Йорка, активно выступал в Конгрессе за отмену рабства. Ожидалось, что в 1860 году он станет кандидатом в президенты от республиканцев. Они с Эйбом встречались девятью годами ранее в Новой Англии во время кампании в поддержку генерала Закери Тейлора по прозвищу Старый сорвиголова.

— Рад снова вас видеть, мистер Линкольн, — поздоровался сенатор.

Эйб пожал ему руку:

— Взаимно, мистер Сьюард. Взаимно.

— Ты, безусловно, осведомлен о подробностях карьеры мистера Сьюарда? — уточнил Генри.

— Да.

— Тогда тебе известно, что на предстоящих выборах ему прочат победу.

— Разумеется.

— Разумеется… — повторил Генри. — Но скажи-ка, известно ли тебе, что Сьюард прикончил почти столько же вампиров, сколько и ты?

Эйб прикусил губу, чтобы не разинуть рот. Сьюард, тщедушный книжный червь из высшего общества, — и охотник на вампиров? Не может быть!

— Вот так открытие! — продолжал Генри. — Открытия как раз и свели нас сегодня.

Он расхаживал взад и вперед перед камином.

— Я пригласил тебя, поскольку мои коллеги пожелали увидеть тебя своими глазами и понять, что я в тебе нашел. Они хотели посмотреть на Авраама Линкольна, о котором я говорю столько лет. Я позвал тебя, чтобы доказать, что ты способен на свершения, которых мы ждем. Они должны были лично оценить твои способности, прежде чем двигаться дальше.

И как же они собираются меня оценивать? По тому, насколько споро я их обезглавлю?

В темноте зазвучал новый голос:

— Мистер Линкольн, я уверен, что мы найдем более приятный способ.

В комнате раздались смешки. Генри вскинул руку, и вампиры притихли.

— В этом нет нужды, — объяснил он. — В ту самую минуту, как тебя принесли в этот зал, они посмотрели в твое прошлое и увидели твою боль; они заглянули тебе в душу — так же, как я в свое время. Если бы тебя признали недостойным, то не позволили бы находиться в нашем обществе.

— В вашем обществе… — эхом повторил Эйб. — Я всегда думал, что вампиры не заключают союзов.

— Настали трудные времена. Наши враги нашли себе союзников, значит, нам придется поступить так же. Они вовлекли в свои дела живых, выходит, мы должны последовать их примеру.

Генри помолчал.

— Грядет война, Авраам. Не человеческая война, но именно людям придется проливать на ней кровь, ибо им необходимо доказать свое право на свободу. Грядет война… И не кто иной, как ты, должен одержать в ней победу.

Эйб не замечал ничего вокруг — ни вампиров в бельэтаже, ни Сьюарда, ни серебряного сервиза… Он видел только Генри.

— Часть моих собратьев, — продолжал тот, — предпочитает оставаться в тени. Они стараются сохранить в себе толику человечности. Нам достаточно изредка питаться и жить в забвении. Мы влачим проклятое, но относительно безобидное существование, а убиваем лишь тогда, когда голод делается невыносимым. Но есть и другие… Они ведут себя как львы среди овец. Мнят себя королями, а людей почитают за низших существ. С чего же им прятаться во тьме? Зачем опасаться человека? Это противостояние началось, когда Америки не было и в помине. Вампиры не могут примириться. Есть те, кто желает жить в мире, а иные хотели бы заковать всех людей в цепи — разводить их, выращивать и держать в загонах, словно скот.

Не меряй нас одной мерой, Авраам…

— За прошедшие полвека, — говорил Генри, — мы приложили все усилия, чтобы избежать войны. Ты выполнял мои задания, и каждое из них должно было стереть с лица земли тех, кто жаждал приблизить схватку. Такие люди, как ты, Сьюард и другие, отсрочили начало войны. Но мы более не надеемся ее предотвратить. Еще и четырех недель не прошло с того дня, как здесь, на улицах Нью-Йорка, разразилась первая битва.