Президент Каменного острова. Президент не уходит в отставку - [3]

В этом доме родился наш отец. Здесь жили наши дедушка и бабушка. А когда они умерли, в доме никто не жил. Сиротой он стоял на берегу огромного озера. И вот теперь мы будем жить в этом доме. Всё лето. Отец говорил, что вокруг дома фруктовый сад. Сколько я ни озирался, никакого сада не увидел. Кругом берёзы и сосны. И кусты. Я никогда в деревне не жил, но и то знаю, что на берёзах яблоки и груши не растут. И отец ещё говорил, что рядом с домом голубятня. Когда он был маленький, любил голубей гонять. Голубятни тоже не было. И голубей. В стороне притулился старый дощатый сарай. Он просвечивал насквозь. На берёзе сидела большая птица и с любопытством смотрела на нас. Она была белая с чёрным. Птица поворачивала голову то на один бок, то на другой.

- Здравствуй, - сказал отец. Я оглянулся: никого нет. Это отец с домом поздоровался. Он даже соломенную шляпу снял, а вот тяжёлый рюкзак сбросить забыл.

- На чердаке валялся старый граммофон, - сказал отец. - Я в трубу поджигалку прятал…

- Поджигалку? - спросил я.

- А когда парнем был, через это окно ночью в избу пробирался.

- У тебя родители были строгие? - спросила Алёнка.

Отец не с нами разговаривал - с домом. Я знал, что отец любит этот дом, озеро, лес. Раньше он часто приезжал сюда, когда живы были бабушка и дедушка. И они к нам в Ленинград приезжали. Только я их плохо помню. Дедушка был большой и бородатый, а бабушка маленькая, в платке. Она вязала. Носки - мне и Алёнке. Отец часто нам рассказывал про эти места. «Какой к чёрту юг, - говорил он, - наша средняя Россия лучше всякого юга… Вы слышали кукушку после дождя? Где ещё увидишь такие сосны, берёзы? А озёра… Ничего этого югу и не снилось!» Но мама не хотела в деревню. Её почему-то тянуло на юг. И отец каждую весну уезжал с ней в Сочи. Он не спорил с мамой. Она была больна.

И вот наконец мы собрались на родину нашего отца… Да, а где ключ от дома?

Ключ, конечно, отец забыл. Ключ привёз нам в Ленинград знакомый лесник из этих мест. Он и замок навесил на дверь. К нашему приезду. Мы подёргали замок. Его и топором не собьёшь. Отец потянул за петлю, дверь немного отошла. Можно протиснуться. Из сеней пахнуло сыростью. Сквозь дырявую крышу голубело небо. На чердаке кто-то недовольно пискнул и захлопал крыльями. Где-то отец прятал в граммофонную трубу поджигалку. Интересно, сейчас она там?

В сенях темно, наши ноги наступают на что-то скользкое. Уж не грибы ли выросли на полу? Отец берётся за ручку, дёргает и отлетает вместе с ручкой к стене. Тут же сразу что-то тяжёлое со звоном падает на пол.

- Что за чертовщина, в свой дом не попадёшь, - говорит отец, отодвигая ногой упавшее со стены цинковое корыто.

- Через окно, - посоветовал я, - как раньше…

Мы камнем отбили доски, которыми были заколочены окна. Стёкол не оказалось, одни рамы.

Отец подсадил меня, и я забрался в дом. В комнате тоже пахло сыростью и плесенью. Из угла мрачно смотрел высокий резной буфет со стеклянными дверцами. На одной из полок стояла огромная пепельница: зелёный дракон разинул красную пасть. На квадратном обеденном столе - слой пыли толщиной в палец. Я ещё никогда столько пыли не видел. На полу, где я прошёл, остались следы. Я услышал шорох и остановился: тут кто-то живёт!

В доме жила крыса. Большая, усатая. Она тоже смотрела на меня с любопытством, как та птица на дереве. Мне захотелось снова очутиться на улице, где светло и солнечно.

Одна крыса на человека не посмеет напасть. Другое дело, если их много. Крыса сидела у порога и двигала усами. Я кашлянул - крыса шевельнула хвостом. Я сделал осторожный шаг. Крыса села на задние лапы и стала умываться. Такое нахальство меня разозлило. В конце концов, я человек. Царь природы!

- Брысь в подвал! - гаркнул я и притопнул ногой. Крыса подскочила, хрюкнула и вдруг исчезла, будто и впрямь провалилась под пол. Я подошёл к двери и толкнул её. Дверь, протяжно и уныло скрипнув, отворилась.

- Ты с кем разговаривал? - спросил отец.

- С крысой, - ответил я.

В дверь просунулась Алёнкина голова.

- Почему Деда не позвал? Он бы живо с ней расправился.

- Неизвестно, кто бы с кем расправился… Крыса-то с Деда.

Отец отворил дверь в другую комнату. Сквозь доски, которыми было заколочено окно, светило солнце. На полу лежали жёлтые полосы. В комнате стояли две кровати, круглый раздвижной стол, большой платяной шкаф. Над дверью лосиные рога. Отец сказал, что этого лося в молодости застрелил дедушка. Из берданки. На стене ковёр. Кто нарисован на ковре, я так и не разобрал. То ли тигр, то ли лев. А может быть, витязь в тигровой шкуре?

Алёнка медленно двигалась по комнате и всё трогала руками.

- Как в музее, - сказала она.

На шкафу я увидел чучело птицы. У неё блестели глаза.

- Тоже застрелил дедушка? - спросил я, кивнув на чучело.

Отец молча рассматривал птицу.

- Этот экспонат мне незнаком, - наконец сказал он.

Алёнка подошла к шкафу, протянула к чучелу руку, и тут произошло удивительное: экспонат ожил, завертел головой, захлопал крыльями и, взметнув облако пыли, улетел в большую щель между досками. Алёнка от неожиданности так и села на пол.

- Не открывайте, пожалуйста, шкаф, - сказала она. - Там наверняка медведь.