— Чего он глазеет? — негромко спросил Гарик.
Сорока подошел к нам. Гарик смолил лодку, я помогал ему.
— Возьми, — Сорока протянул Гарику… часы. Ну да, Аленкины часы!
Гарик взял их, стал разглядывать. А Сорока, больше ни слова не говоря, пошел к своей лодке. Мы с Гариком смотрели ему вслед. Вот он вскочил в лодку, Коля дернул за шнур, раз, другой, мотор затрещал, и лодка понеслась к острову.
— Почему он мне отдал? — сказал Гарик.
— За патрон, — догадался я.
— Чудак, — сказал Гарик. Он улыбался.
Подошла Аленка. С любопытством посмотрела на нас.
— Что у тебя в руке? — спросила она.
Гарик разжал ладонь.
— Нашлись! — воскликнула Аленка.
— Сорока нашел, — сказал Гарик.
— Ты сказал ему спасибо?
— Не успел.
Аленка сложила руки рупором и крикнула: «Спа-си-бо-о!»
— Си-бо-о! — откликнулись берега. Лодка была далеко, и потом мотор трещал так, что Сорока, будь он ближе, все равно бы не услышал.
Аленка приложила часы к уху, вздохнула:
— Они будут ходить?
Гарик взял часы, положил в карман.
— Будут, — сказал он.
Вечером Аленка опять в камышах поймала большого леща. Она не смогла его подвести к лодке. И тогда, прыгнув в воду, поплыли к берегу, волоча за собой удилище. Правда, лещ не упирался. Он смирно плыл на крючке. И, вытащенный на берег, лежал спокойно. Лишь глаза его ворочались, наблюдая за нами.
Мы с Гариком осмотрели леща. Большой, килограмма на два. Только очень спокойный. Верхняя губа была у него поранена. Аленкин крючок застрял в нижней губе.
— Все ясно, — сказал я.
— Хороший лещ, — сказал Гарик.
Аленка посмотрела на нас и спросила:
— Завидно?
— Такие лещи не каждый день попадаются, — ответил Гарик.
— Почему-то только тебе, — сказал я.
— Вы тоже становитесь на это место.
— У нас не клюнет… — сказал я.
— А ну вас, — сказала Аленка и, забрав леща, пошла его чистить.
— Опять Сорока, — сказал я.
— Президент на этот раз ни при чем, — ответил Гарик.
— Сам клюнул?
— Я немного помог ему, — сказал Гарик.
Он показал мне садок, спрятанный в осоке. Там плавали еще пять таких же крупных лещей.
— Утром взял шесть штук, — сказал Гарик. — На косе.
И почему я не отправился сегодня с ним на рыбалку? Ведь он разбудил меня, звал… А я, идиот, отказался. Зато теперь всю ночь спать не буду…
— Хорошо выспался, — утешил Гарик. — Выглядишь как огурчик.
— По-моему, Аленка влюблена в Сороку… — отомстил я ему.
— Ты наблюдательный, — с усмешкой сказал Гарик. Но по его лицу я понял, что удар попал в цель.
Аленка первая увидела Федю Губина.
— Ваш лучший друг идет — встречайте! — крикнула она.
— Как увижу его кепку — сердце радуется… — сказал Гарик.
— Ну и целуйтесь с ним!
Федя подошел к нам, стащил с головы кепку и почесал макушку. Я подумал, он положит кепку на траву, было жарко, но он снова надел.
— Взопрел, — сказал Федя. — Пока до вас дотопаешь…
— Все еще безлошадный? — спросил Гарик.
— С ним надо по-хорошему, — сказал Федя, взглянув на остров.
— Давно бы так, — сказал я.
Из сарая вышла Аленка. В руках — две удочки, подсачок, банка с червями. Аленка направлялась к лодке. Просмоленная, она покачивалась на волне у самого берега. Сестра решила еще одного леща поймать. Поймает… В садке еще пять штук плавает.
— Мое почтение, — Федя дотронулся рукой до кепки.
— Вчера ветер был, — сказали Аленка. — Я думала, твою фуражку унесло куда—нибудь.
— Догнал бы, — сказал Федя.
— За очередным лещом? — спросил я.
— Ты угадал, — сказала Аленка.
— Поймаешь, — взглянув на Гарика, сказал я.
— Сергей, тащи наши удочки! — сказал Гарик.
— Я одна, — сказала Аленка.
Мы с Гариком рты раскрыли: почему это она отправляется на озеро одна? Обычно без нас ни шагу. То ей червя нацепи на крючок, то рыбину вытащи, то подсачок подай.
— А если лодка потечет? — спросил Гарик.
— Я буду у острова ловить, — сказала Аленка. — Тонуть буду — спасут…
И, вскочив в лодку, оттолкнулась веслом. Гарик хмуро смотрел ей вслед.
— Эй, Олена! — крикнул Федя. — Скажи этому… Президенту, что я порох принес и… шнур. А он пускай лодку отдает. По-хорошему.
Аленка не ответила. Лодка быстро удалялась. Только не надо ей за лещом к острову плыть. Вставала бы в камыши. Гарик разделся бы, нацепил маску, ласты, взял трубку в зубы и, пока она смотрела на поплавок, нацепил бы ей хорошего леща. А здорово, если бы Аленка поймала вместо рыбины Гарика, как поймали деда Щукаря…
— Как же ты теперь без бомбы-то? — спросил Гарик, — насмешливо глядя на Федю.
— Я отсыпал немножко, — ответил Федя. — На всякий случай. Только глушить — дело опасное. Вчера рыбинспектор в клубе выступал. Двоих полозовских, говорит, посадили. И до вас, говорит, доберутся. А я и всего-то три раза глуханул. И вот знает. А у Свища сетку конфисковал. И, говорит, радуйся, что на озере не попался, а то бы тоже под суд. Свищ сказал, что в кустах нашел. Мол, не его это сетка. Трое наших мужиков вступили в эти… общественные рыбинспекторы.
— Плохи ваши дела, — сказал Гарик.
— Я такие места знаю — ахнешь! Я и без сетки и бомбы могу натаскать с пуд!
— Слышали, — сказал я.
— Знаю одно место на Березовом плесе — вот это лещи! Далеко плыть туда. Вот если бы мотор был — другое дело.
— Махнем? — оживился Гарик.
