Прежде чем мы стали чужими - [75]

Первые несколько месяцев Эш была непростым младенцем, и мы еще много путешествовали. Было трудно. Я была молодой, неопытной матерью и ничего не умела. В конце концов мы вернулись в Нью-Йорк и устроились здесь. Дэн настоял, чтобы мы поселились с ним в особняке. Это было спасением, этот дом дал Эш ощущение постоянства и структуры, и рядом с ней находились двое взрослых, которые растили ее.

Мэтт издал звук, как будто последняя фраза ранила его в грудь, но я продолжала:

– У Эш всегда была яркая индивидуальность. Она была неугомонным младенцем – копна белокурых волос и огромные темные глаза, как у тебя. Она очень рано начала ходить, говорить и есть сама.

– Естественно.

Я рассмеялась:

– Ну да, она твой ребенок, у нее все получалось легко. Очень скоро она стала вполне человеком, личностью, и я уже меньше думала о том, что значит ее имя, и больше о том, что она собой представляет. У нее прекрасная душа, непохожая на наши с тобой.

– Я знаю. Я понял это сразу же, как увидел ее, – прошептал он. – Она тяжело перенесла смерть Дэна?

– Она хорошо держалась, но я знаю, ей было тяжело. Он был заботливым, терпеливым отцом и любил ее больше всего на свете. Хорошо, что у нас было время подготовиться к его уходу. Мы уехали и поселились на месяц на Кейп-Коде, в пляжном домике. Там он и умер, слушая океан. Мы с Эш были рядом. В последние дни он сидел в кресле, глядя, как мы играем на пляже. По вечерам мы разжигали костер, и Эш читала нам при свете огня. Дэн казался счастливым, хотя и знал, что ему осталось немного.

Я заплакала. Мэтт придвинулся и обнял меня:

– Продолжай.

– Когда он умер, был вторник, обычный скучный вторник. С самого утра он казался как бы прозрачным. Мы выдвинули его кровать во двор, чтобы он мог смотреть на воду. С нами был сотрудник хосписа. Мы завернулись в одеяла и смотрели, как волны бьются о берег, когда Дэн испустил последний вздох. Эш поплакала несколько минут, и все. Все кончилось. Я больше никогда не видела, чтобы она плакала о нем.

– А ты?

– Ну, ты меня знаешь. Я вообще ужасная плакса.

– Раньше ты такой не была.

– Знаю, – тихо ответила я.

Мэтт откинул мои волосы с лица и вытер слезы, текущие по моим щекам.

– Почему у вас больше не было детей?

– Мы думали, что, может быть, надо, но потом Дэн заболел, и это не имело смысла. Эш была бы прекрасной старшей сестрой.

– Это да, – сонно согласился он.

Мы заснули уже ранним утром. Около одиннадцати я получила сообщение от Тати, что они с Эш идут завтракать и потом она отведет ее домой. Я тихо выбралась от Мэтта и была дома до того, как вернулась Эш.

После этого никто из нас не звонил и не писал другому несколько дней.

25. Вернись ко мне

ГРЕЙС

Начиная со следующей недели Эш взяла манеру не рассказывать мне об их с отцом планах. Когда я отчитала ее за это, она возразила:

– Предполагается, что родители должны сами общаться между собой. Даже те, которые не женаты.

В этом была вся Эш – она всегда была взрослой.

Я понимала, что мы с Мэттом не можем продолжать так до бесконечности, ссориться и переживать. Каждый из нас заслуживал большего, но я не была уверена, что мы готовы к нормальным отношениям.

Наконец, когда Мэтт однажды днем зашел за Эш, я открыла ему дверь и пригласила зайти. Он встал на пороге кухни, глядя, как я вытираю посуду.

– Как твои дела? – спросил он, немного формально, но без неловкости.

– Хорошо. Я репетирую в филармонии после занятий. Может быть, я смогу заменить их виолончелиста, но тогда мне надо будет летом уехать на две недели. Я не уверена, что хочу оставлять Эш так надолго.

– Грейс, это потрясающе! Я могу взять Эш к себе; может, мы с ней тогда выберемся в Калифорнию.

Эш крикнула со второго этажа:

– Пап, пять минут!

– Хорошо! – откликнулся он.

– Куда вы собираетесь? – спросила я, не глядя на него.

– Мы собирались в музей Метрополитен, а потом ужинать.

Я глянула на часы – было четверть шестого.

– Вы не успеете до закрытия.

– По пятницам там открыто до девяти.

– А, тогда нормально. – Внезапно я поняла, что у нас происходит самый обычный диалог за все время – двое просто обсуждают ежедневные бытовые детали.

Эш вошла в кухню в короткой маечке, и у меня вылезли глаза на лоб:

– Прости, не забыла ли ты надеть свитер?

Эш закатила глаза.

– Прекрати закатывать глаза. Мама задала тебе вопрос, – строго сказал Мэтт.

Вау. Давно у меня не было такой поддержки.

– Да, пап, просто я…

– Никаких просто. Иди наверх и возьми свитер.

Эш фыркнула и исчезла. Мы с Мэттом несколько секунд смотрели друг на друга, прежде чем он подошел ко мне.

– Ты выглядишь как-то иначе. Счастливее.

Я не задумывалась об этом, но решила, что он прав.

– Да, наверное.

– Если хочешь, пойдем с нами.

– Спасибо. Мне надо проверить несколько работ.

Он пристально посмотрел на меня и пожал плечами:

– Ладно, увидимся. – Наклонившись, он чмокнул меня в щеку, так, будто бы делал это уже миллион раз.

Эш спустилась, я проводила их до выхода и смотрела, как они идут к метро. Они смеялись… и это звучало как музыка. Часть меня хотела пойти с ними, но другая часть приказывала остаться. Как сильно ни любила я Мэтта, как мне ни нравилось проводить с ним ночи, но это бесконечное молчание в течение стольких лет – и то, как он воспринял новости про Эш, – напугали меня так глубоко, что я уже с трудом могла поверить, что он может жить рядом с нами, как мне всегда хотелось.