Преврати меня - [24]

— Я досмотрел сон, — сообщил он.

— Про Египет? — спросила я.

— Да, — сказал Саня.

— Он дошел до тебя? — поинтересовалась я.

— Да, — снова подтвердил брат.

— Чем все закончилось? — мне было совершенно не по себе. Быть может, я уже знала.

— Мы превратились в аистов, — ответил Саня. — И я, и он. Вместе.

Глава четвертая, короткая и последняя. Жизнь

Вот и сирены. Я думаю, что, несмотря на холод, мои следы отыщет первый же наряд с собакой… если только псы не испугаются запаха волка.

Рука уже не болит. Спина онемела. Наверное, еще ни разу за свою жизнь я не уставала так сильно. Но я заканчиваю.

Мне жаль, мне правда жаль, что из-за меня папа и мама провели в страхе лишние два часа. Но скоро я к ним вернусь. Как только расскажу конец этой истории.

* * *

Поздним вечером, за три дня до Нового года, Саня отложил последний лист английского текста, закрыл словарь и откинулся на спинку кресла.

— Я разобрал все, что мне было интересно, — сообщил он.

Я оторвалась от компьютерной игры, сняла наушники и посмотрела на него. Он изменился. Глаза запали. На лбу играла голубая венка. Мой брат готовился стать призраком.

— Устал? — спросила я.

— Просто я заканчиваюсь, — ответил Саня. — Надо доделать еще одну вещь.

— Какую? — поинтересовалась я.

— Ты знаешь, — сказал брат. — Сфотографировать Друга Зверей и Птиц вместе с его волком.

— Я просто думала, что следов достаточно, — объяснила я. — Ты все-таки хочешь, чтобы учительница биологии посмотрела на Райли? Сейчас каникулы, я ее увижу только через две недели.

— Дело уже не в ней, — Саня странно улыбнулся. — Я знаю, что Райли — волк. Просто у меня такое чувство, что это надо сделать.

— В кино у оборотней на фотографиях размытые лица, — вспомнила я. — Думаешь, он…

— Он не оборотень, — оборвал меня Саня. — Он волшебник, ангел, эльф или бог.

— Ты так об этом говоришь…

Брат мотнул головой.

— Мы летали в последнем сне, — сказал он, — и там все было другим.

— Расскажи, — попросила я.

— Рыба сладкая. — Саня неожиданно рассмеялся. — Воздух плотный и упругий. Мир как будто хрупкий, расчерченный линиями и гранями. Все светится. А он светится сильнее всего. Я люблю его.

…Это ведь просто сон…

…Это не просто сон…

Я молчала, вспоминая, как двигался и не двигался волк.

— Ты, наверное, думаешь, что я схожу с ума? — спросил брат.

— Нет, вовсе нет, — ответила я.

— Сходишь со мной? — предложил Саня.

— Куда? — удивилась я.

— К нему домой, — ответил брат. — Я поблагодарю за волка, и мы пригласим его вместе отметить Новый год.

— Саня…

— А что? На день рождения он почти пришел. Может, на этот раз удастся под елкой напоить его чаем?

Глаза брата были полны решимости.

— Завтра, — согласилась я.

* * *

Мы вышли за два часа до обеда. Было пасмурно, ветер гнал по небу темные тучи, наполненные снегом. У брата на шее висел фотоаппарат, а под ремнем фотоаппарата парил брелок-ворон.

— Ты ни разу не спросила о том, что я переводил, — заметил Саня, когда мы поворачивали на улицу Валттери Лайне.

— Меня пугает все, что ты делаешь в последние две недели, — призналась я. — Меня пугает Друг Зверей и Птиц. Меня пугает статуэтка волка. Меня напугала фотография Райли. Весь мир стал двигаться, когда я смотрела на нее.

— Мир всегда двигается. Просто мы не всегда видим. — Саня взял меня за руку. — Знаешь, в последних записях своего блога Райли сказала одну очень красивую вещь. Я ее тоже чувствую.

Я чуть сжала его пальцы. Он продолжал.

— Она написала, что некоторые люди умирают просто потому, что им не хватает сил стать кем-то еще. Превратиться в то, чем они должны быть. — Брат ненадолго замолчал, потом заговорил снова: — Я ничем не болен. Я просто меняюсь.

— Саня, это так не выглядит, — вздохнула я.

— Тело Райли не нашли, — сказал брат. — А многим другим людям вообще не поставили нужный диагноз. Если бы не чистая случайность, результаты моей биопсии никогда бы не попали в лабораторию имени Баха.

— И что? — спросила я.

— Представь, — ответил Саня, — сколько таких, как я, имели диагноз «эпилепсия», или «рассеянный склероз», или любой другой неверный диагноз.

— Я не знаю.

— А потом они просто исчезали, — продолжал брат, — и это могли объяснять тысячью причин. Тем, что у них съехала крыша, или тем, что они решили ускорить свою смерть, не пожелав мучиться и беспокоить друзей и родных.

— Ты клонишь к тому, что в жизни все может быть, как в твоем сне? — спросила я. — К тому, что ты превратишься в черного аиста?

— Ты не веришь, — констатировал Саня.

— Я не знаю, — повторила я.

— Ладно, — брат кивнул.

Мы замолчали. Между деревьями уже мелькал дом Валттери Лайне. Узкие окна кабинета, как глаза, следили за улицей. Аистовое гнездо, заваленное снегом, стало напоминать бесформенную надстройку.

— И дом его меня пугает, — добавила я.

Брат сжал мою руку.

— Если вдруг что — беги, — посоветовал он. — Но я думаю, все будет хорошо.

Будто в ответ на его слова, из гаража напротив дома Валттери Лайне вышел уже знакомый нам парень. В руках у него была фанерная лопата. Он счистил дорожку снега у самых ворот, потом глянул на нас. Видимо, не узнал, начал чистить вторую дорожку.

Мы подходили все ближе. Я вспомнила, как задала врачу Валерию вопрос про Райли. «Три года назад», — сказал он. Такой простой способ все проверить.