Преторианец Дорна - [44]

– Всё в порядке, брат? – спросил он. Силоний заметил руну, мерцавшую на краю экрана визора. Они говорили на закрытой частоте.

– Да, – ответил Силоний. – Всё в порядке.

Храм Селенара

Луна

– Я не могу помочь вам, – голос матриарха Гелиосы разносился по всей комнате, отзываясь эхом от стен, словно говорила сама Луна.

Кестрос подавил инстинктивное желание зарычать от высокомерия матриарха. Стоявший рядом Архам не пошевелился и ничего не сказал, Кестрос чувствовал контроль в этом молчании, силу.

Пол комнаты был небольшим. Кестрос мог бы пересечь её из угла в угол за десять шагов, но стены уходили вверх так высоко, что не могли измерить даже датчики шлема. В центре гранитного пола располагался полумесяц из бледного кристалла. Полумесяц окружали шесть маленьких круглых бассейнов с водой, поверхность каждого представляла собой чёрное зеркало, находившееся на идеальном уровне с полом. Инкрустированные серебром линии протянулись во все стороны от бассейнов. Круги символов отмечали места, где две или несколько линий пересекались. Было всего четыре символа, но Кестрос не видел одинаковых узоров, повторявшихся по всей комнате.

Ему это не нравилось. Ему всё не нравилось.

Они пришли сюда сквозь скалистый грунт Луны, миновав чёрный кристалл и перейдя каньоны по серебряным мостам. На одном из них он взглянул вниз и увидел своё отражение, которое смотрело на него с поверхности неподвижной чёрной воды. Должны были быть пути, которые ответвлялись в стороны, но он не заметил ни одной двери или бокового прохода. Пыль и повреждения покрывали почти всё мимо чего они проходили: ржавчина подёрнула болты, серебряные полумесяцы и диски в полу давно потускнели. С каждым шагом он словно приближался к какой-то полузабытой тайне, которая ждала смерти.

– Это место не должно существовать, – наконец произнёс Архам, повернувшись и подойдя к ближайшему бассейну. – Пути вашего культа оказались под запретом после присоединения к Империуму.

– Присоединения? – спросила Гелиоса. – Интересное слово вы использовали.

– У вас был выбор, – безапелляционно сказал Архам.

– Исчезнуть или служить – выбор, предлагаемый всеми тиранами и завоевателями.

Кестрос почувствовал, как гнев захлестнул его. Гнев бился внутри черепа и кричал достать пистолет и пустить болт в голову матриарха.

Но Архам не двигался.

– Но вы всё же сделали выбор, поэтому на этот раз я закрою глаза на ваши слова, матриарх.

– А если не закроете, что тогда? Седьмой легион снова придёт сюда и закончит недоделанную два века назад работу? Эта угроза давно не пугает нас. Мы и так умираем. С каждым годом нас всё меньше. Я бы даже могла согласиться на такую казнь. По крайней мере, это будет быстро.

“Она лжёт”, – подумал Кестрос. Он слышал это в её голосе, в неконтролируемой дрожи на грани слов. – “Она ничего не хочет сильнее, чем выжить”.

– Меня не интересуете ни вы, матриарх, ни ваша ложь, – сказал Архам. – Я здесь только за тем, что вам приказали отдать.

– Ничем не могу помочь, – прошипела Гелиоса.

– Тогда мы увидим, осталось ли в сердце Империума милосердие для вас, – произнёс Архам, развернулся и шагнул к выходу.

– Нет! – слово зазвенело о стены. Рябь прокатилась по поверхности шести бассейнов.

Архам медленно повернулся, вопросительно склонив голову.

– Я сказала, что не могу помочь, но я не отказываюсь помочь.

– Почему вы не можете помочь? – спросил Архам, его голос был столь же безапелляционным и бесчувственным, как лёд.

– Потому что она не слушается меня, – ответила Гелиоса.

– Приведите её сюда, – сказал Архам. – Я сам поговорю с ней.

– Как пожелаете.

– Я уже говорила, что меня не интересует ваше предложение, – произнесла девушка в серых одеждах. Она посмотрела на Архама и пожала плечами. – Больше не о чем говорить. – Затем она села на пол и начала осматривать комнату, словно искала что-то интереснее возвышавшихся над ней двух Имперских Кулаков.

Её лицо было тонким и бледным, и отмечено только единственным ярко-красным кружком чуть ниже левого глаза. Вместо волос с головы свисали косички из серебряной проволоки. Она выглядела высокой для смертной, но подобные гибкость и стройность были характерны для тех, кто родился и вырос в условиях низкой гравитации. Глаза были зелёными. Одеяния простыми и пыльно-серыми. Она выглядела юной, но смотрела на мир знающим не по годам взглядом. Её звали Андромеда-17. В традиции генокультов Луны это означало, что она являлась семнадцатым возрождением одной генетически идентичной личности.

Архам секунду смотрел на неё.

– Матриарх Гелиоса, пожалуйста, оставьте нас ненадолго, – сказал он, не отводя взгляд.

Матриарх переступила с ноги на ногу, и Архам подумал, что она собирается возразить, но затем женщина молча направилась к арочной двери.

– Вы знаете, что она всё равно услышит сказанное вами, – заметила Андромеда. Архам не обратил внимания на её слова.

– Вы нужны Империуму, – сказал он.

– Империум может пойти и понуждаться в ком-нибудь ещё, – ответила Андромеда и пожала плечами. Кестрос покачнулся вперёд, сжав кулаки. Архам коснулся его нагрудника, прежде чем он сделал шаг. Веселье замерцало в глазах Андромеды, когда она посмотрела на Кестроса. – Недостаточный уровень психологического равновесия относительно темперамента. Знаете, я никогда не встречала никого из вашего вида. – Она снова посмотрела на Архама и кивнула в сторону Кестроса. – Он здесь в первую очередь для запугивания или вы находите его успокаивающе прямым?