Преступный маскарад - [17]

— Ну что ж, — нетерпеливо проговорила Эдит. — Просите его.

В гостиной появился Джим. Его крепкая неуклюжая фигура выглядела особенно нелепо на фоне элегантной обстановки. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Если бы его спросили, зачем он пришел, он не смог бы ответить. Ему не давало покоя поразительное сходство хозяйки дома с Эдит. Наверное, поэтому его так тянуло сюда. Видя миссис де Лорка, он на минуту забывал, что его возлюбленная умерла.

— Что у вас с рукой? — спросил он.

— Обожгла, — коротко ответила Эдит. — Чем могу служить? — сухо продолжала она, давая понять, что не расположена долго беседовать. И вместе с тем ей хотелось поговорить с ним, снова испытать головокружительное чувство опасности: ведь Джим лучше других знал ее.

— Я только хотел сообщить вам, что мы закрыли вчера бар Эди. Собрались все завсегдатаи и друзья. Помянули ее, я думаю, ей бы понравилось. Никто не плакал. Эди не любила предаваться унынию. Она ценила хорошую шутку и веселый смех. Ей нравилось видеть вокруг счастливые лица. Музыканты сыграли всю свою программу, Дэн вспомнил разные забавные случаи. Эди была добра ко всем, кого знала. Ее все очень любили, миссис де Лорка.

Простые, безыскусные слова Джима растревожили Эдит. Ей все труднее было сохранять высокомерное спокойствие. Еще чуть-чуть, и она выдаст себя.

— Я кое-что принес вам, — продолжал Джим. Он протянул ей небольшую рамку со вставленным в нее бумажным долларом, под которым было написано: «Осталось 999 999. 31 декабря 1957 года». — Это первый доллар, который Эди заработала в своем баре. Я был с ней в тот вечер.

Эдит взглянула на доллар. Да, Джим был тогда в баре. Народу набралось много: рабочие из прачечной филиппинца, пенсионеры из соседних домов, разносчик газет, уличный художник и несколько приятелей Джима из полиции. Они все вместе встретили Новый год, было очень весело, и первый тост был за успех предприятия, в которое Эдит вложила все свои сбережения.

— Забавно, — сказала она. — Пусть останется вам на память.

Джим беспомощно заморгал и засунул рамку в карман.

— Еще что-нибудь, сержант?

— Да, мэм. Мы знаем, что у Эди не было денег. Поэтому мы вчера пустили шапку по кругу, и каждый дал сколько мог. Набралось достаточно на приличный памятник.

— Это очень мило с вашей стороны, сержант, но я сама закажу своей сестре памятник.

Она встала, давая понять, что беседа окончена. Джим неловко поднялся на ноги. Он явно был обижен, и Эдит почувствовала жалость к этому человеку, которого, увы, никогда не любила.

— Моей сестре очень повезло, что она встретила вас, сержант. Вы были ей настоящим другом, — порывисто произнесла она.

— Спасибо, мэм. Я никогда ее не забуду.

16

Дни шли за днями, и каждый из них приносил Эдит все новые проблемы, с которыми она справлялась только потому, что была все время начеку и не позволяла себе расслабиться ни на минуту. И все-таки иногда, в минуты полного физического и душевного изнеможения, она, случалось, теряла бдительность и совершала непростительные ошибки. Но эти промахи в конечном счете шли ей на пользу, позволяя никогда не повторять их.

Она разработала целую систему поведения. Положение вдовы имело свои преимущества: она могла вести себя пассивно и не проявлять никакой инициативы. Прячась за маской неутешного горя, она внимательно следила за поведением слуг и друзей дома, стараясь по обрывкам фраз, намекам и взглядам определить, чего от нее ждут в той или иной ситуации, как повела бы себя Маргарет на ее месте. Интуиция, обострившаяся до предела, как правило, подсказывала ей верное решение, и, убедившись в этом. Эдит знала, что ей делать в аналогичной ситуации в будущем. Ей пришлось отказаться от врожденного чувства независимости: каждый раз, поступая импульсивно, она ловила на себе удивленные взгляды и тут же раскаивалась в содеянном. В таких случаях ей приходилось прибегать к единственно возможному объяснению: она, дескать, вне себя от горя и просит не судить ее строго.

Система действовала безотказно. С течением времени Эдит с удивлением обнаружила, что ее прежнее «я» все больше отходит на второй план сознания и она становится другим человеком. Маргарет словно вселилась в ее душу и начала управлять ее жизнью. Это ощущение приятно возбуждало Эдит. Кроме того, она постепенно привыкала к роскоши, окружавшей ее, и начала находить в ней особое наслаждение.

Еще более увлекательным оказался сам процесс вживания в новую роль. Эдит с удовольствием репетировала перед зеркалом реакции Маргарет, которых от нее ждали окружающие, — тщеславное стремление покорять и очаровывать, резкость и несдержанность. Она получила возможность проявить качества, которым всегда завидовала в сестре, как и те черты, которые ненавидела в ней.

Через некоторое время роль безутешной вдовы начала утомлять Эдит. Она отважилась на более серьезное испытание и приняла приглашение доньи Аны на обед, решив вести себя несколько живее, чем обычно. Ей это удалось, и некоторые гости заявили, что очень рады видеть «нашу прежнюю Мэгги».

Эдит прекратила свое затворничество и стала выезжать днем в город. Иногда завтракала с Полом Харрисоном в ресторане «Перино», после чего бесцельно бродила по магазинам, но покупала немного. Эдит Филипс было достаточно сознания того, что она может купить все, что захочет.