Преступники-сыщики - [88]

– Ага, точно вам говорю! – донесся до них пронзительный голосок из-под одеяла, словно завершающий аккорд последних слов старухи.

Не будь Троттл решительно настроен разгадать дьявольский секрет, с которым волею случая свела его судьба, то наверняка схватил бы мальчугана в охапку и унес бы подальше от тюрьмы на чердаке, грязного постельного белья и всего прочего. Но так уж вышло, что он взял себя в руки, пообещав вернуться сюда при первой же возможности, и позволил матери Бенджамина увести себя вниз.

– Осторожнее с этими верхними перилами, – сказала она, когда Троттл оперся на них ладонью. – Они прогнили до основания, причем все до единого.

– Когда люди приходят взглянуть на помещения, – спросил Троттл, пытаясь проникнуть хоть на капельку дальше в тайну Дома, – вы ведь нечасто водите их наверх, да?

– Скажете тоже, – ответила она, – больше уже давно никто не приходит. Одного вида фасада достаточно, чтобы всех отпугнуть. И очень жаль, если хотите знать мое мнение. Обычно я получала истинное удовольствие, разгоняя потенциальных клиентов друг за дружкой невероятно высокой арендной платой – особенно женщин, будь они неладны. «И сколько же вы хотите за этот дом?» – спрашивали они. «Сто двадцать фунтов в год!» – говорила я. «Сто двадцать фунтов?! Как же так? На этой улице не найти дома дороже, чем за восемьдесят!» – «Вполне возможно, мадам; прочие домовладельцы могут снижать плату, если им приходит такая блажь; но наш намерен стоять на своем и получать за дом столько, сколько получал еще его батюшка!» – «Однако с тех пор район стал ведь значительно хуже!» – «Сто двадцать фунтов, мадам». – «Должно быть, ваш хозяин повредился рассудком!» – «Сто двадцать фунтов, мадам». – «Откройте дверь, невозможная вы особа!» Господи, какое счастье было видеть, как они бегут отсюда со всех ног и ужасно высокая цифра звенит у них в ушах до самого конца улицы!

Она приостановилась на площадке третьего этажа, чтобы еще раз разразиться кудахчущим смехом, а Троттл постарался получше запомнить все, что только что услышал. «Две вещи мне совершенно ясны, – подумал он про себя. – Дом пустует намеренно, а достигается это требованием такой арендной платы, которую никто платить не станет».

– Ах, черт возьми! – воскликнула мать Бенджамина, внезапно меняя тему разговора и с непомерной жадностью стремительно возвращаясь к скользкому вопросу о деньгах, который она поднимала внизу, в прихожей. – То, что мы так или иначе сделали для мистера Форли, не передать словами! Это наше маленькое дельце, по идее, должно стать большим, учитывая, каких хлопот нам, мне и Бенджамину, стоит обустроить того проказника наверху и сделать его счастливым. Если бы славный мистер Форли проявил такую любезность и задумался бы о том, чем он обязан Бенджамину и мне…

– В этом все и дело, – собравшись с мужеством, прервал ее Троттл, усмотревший в последних словах старухи возможность ловко выскользнуть из ее цепких рук. – Что бы вы сказали, если бы узнали, что мистер Форли как раз и задумался над тем маленьким дельцем, которое так дорого вашему сердцу? Вы бы наверняка расстроились, если бы я сказал вам, что сегодня пришел без денег?

Ее худая нижняя челюсть отвисла, а жадные глазки злобно вспыхнули – слова Троттла повергли старуху в настоящую панику.

– Но что вы скажете, если я сообщу вам, что мистер Форли всего лишь ожидает моего доклада, чтобы прислать меня сюда в будущий понедельник, в сумерках, с куда бóльшим дельцем, чем вы могли бы предполагать? Что вы на это скажете?

Старая карга, прежде чем ответить, придвинулась так близко к Троттлу, зажав его в углу лестничной площадки, что его в буквальном смысле едва не стошнило.

– Как по-вашему, могу я рассчитывать на чуточку больше, чем вот столько? – сказала она, растопырив прямо у него перед носом четыре дрожащих худющих пальца, а также искривленный длинный большой в качестве пятого.

– А что вы скажете насчет обеих рук вместо одной? – парировал он, выскальзывая из угла и спускаясь по лестнице со всей возможной быстротой.

О том, что она ему ответила, Троттл благоразумно решил не упоминать в своем отчете, подразумевая, что старая ханжа, которой вскружили голову раскинувшиеся перед ней радужные перспективы, дала себе волю и прибегла к таким выражениям, коим не стоило слетать с ее губ, и обрушила на голову Троттла ураган благословений, отчего у него волосы встали дыбом, пока он слушал ее. Он сбежал вниз по лестнице так быстро, насколько были способны его ноги, но на нижней ступеньке он, как говорят моряки, наскочил на мель, так как прямо поперек дороги лежал надоедливый Бенджамин, коего, о чем нетрудно догадаться, свалил пьяный беспробудный сон.

При виде его в памяти Троттла вновь всплыл вопрос о том любопытном сходстве между Бенджамином и каким-то другим человеком, которого он видел раньше при иных обстоятельствах. Поэтому перед тем, как покинуть Дом, он вознамерился лишний раз хорошенько взглянуть в лицо убогого создания, для чего сильно встряхнул мужчину и приподнял, привалив к стене, прежде чем подоспела его мать.

– Оставьте его мне; я приведу его в чувство, – обратился Троттл к старухе, пристально вглядываясь в черты Бенджамина.