Преступники-сыщики - [71]

– Но это был не сон! – воскликнула Элси и заплакала.

В тот самый миг вниз сошли мистер и миссис Чедвик, выглядевшие мрачными и огорченными. За завтраком они хранили молчание и чувствовали себя неловко. Как только со стола было убрано, а детей увели наверх, мистер Чедвик, явно действуя по заранее обдуманному плану, принялся расспрашивать племянника о том, вполне ли тот доверяет своим слугам; потому что утром миссис Чедвик не смогла найти свою брошь, которую надевала накануне. Она помнила, что сняла ее после своего визита в Букингемский дворец. Лицо мистера Опеншоу окаменело, став таким, каким было до знакомства со своей будущей супругой и ее дочерью. Не дав дяде договорить, он тут же позвонил в колокольчик. На его зов пришла горничная.

– Мэри, приходил ли кто-либо сюда вчера, пока нас не было?

– Какой-то мужчина приходил к Норе, сэр.

– Приходил к Норе?! И кто же это? Долго ли он пробыл здесь?

– Не знаю, сэр. Он явился… пожалуй, около девяти. Я поднялась наверх, в детскую, чтобы предупредить Нору, и она сошла вниз поговорить с ним. Она же и вывела его обратно, сэр. Она должна знать, кто это был и сколько времени он тут провел.

Горничная еще немного подождала, не спросят ли ее о чем-нибудь снова, но, поскольку вопросов больше не последовало, покинула гостиную.

Минутой позже мистер Опеншоу привстал со стула, явно намереваясь выйти из комнаты; однако жена положила ему руку на локоть:

– Не нужно расспрашивать ее в присутствии детей, – попросила она своим мягким, тихим голосом. – Я сама поднимусь наверх и поговорю с ней.

– Нет! Я должен сам расспросить ее. Вам стоит знать, – сказал он, поворачиваясь к своим дяде и тетке, – что у моей супруги имеется старая служанка, преданная ей до мозга костей, насколько я могу судить. Но при этом она не всегда склонна говорить правду, что признаёт даже моя жена. И я предполагаю, нашей Норе вскружил голову какой-нибудь бездельник (потому что она пребывает сейчас в таком возрасте, когда, как говорится, женщины молятся о том, чтобы обрести мужа – «любого, Господи, лишь бы был»), и она впустила его в дом, а парень смылся с вашей брошкой, а может, и не только с ней. Я хочу сказать, что Нора крайне мягкосердечна и ее ложь – далеко не всегда безобидна. Вот что я имел в виду, сударыня.

Любопытно было видеть, как изменился тон его голоса, выражение глаз и всего лица, когда он заговорил со своей женой; но при этом мистер Опеншоу оставался человеком слова. Алиса понимала, спорить с ним бесполезно, поэтому, поднявшись наверх, сообщила Норе, что хозяин желает поговорить с ней и о детях она пока позаботится сама.

Нора повиновалась беспрекословно, думая при этом: «Пусть они разорвут меня на кусочки, но правды не узнают – от меня, во всяком случае. Он ведь может снова прийти, и тогда да смилуется над нами Господь: потому что некоторым из нас предстоит умереть. Но это сделает он, а не я».

Посему, дорогой читатель, вы можете легко представить себе то выражение решимости, которое было написано на ее лице, когда она предстала перед своим хозяином в столовой. При виде того, насколько энергично он взялся за дело, мистер и миссис Чедвик почли за лучшее передать все в руки своего племянника.

– Нора! Кто был тот мужчина, который приходил в мой дом давеча вечером?

– Мужчина, сэр?! – она попыталась изобразить удивление, но только для того, чтобы выиграть время.

– Да, тот самый мужчина, которого впустила Мэри и предупредить о котором поднялась к вам наверх, в детскую комнату; ради него вы сошли вниз, поговорили с ним; тот самый мужчина, которого вы привели в детскую, где шептались с ним о чем-то; его видела Элси, и он даже приснился ей впоследствии. Бедняжка! Она решила, что он молится, но я уверен, у него и в мыслях этого не было; тот самый, что украл брошь миссис Чедвик стоимостью десять фунтов. А теперь послушайте, Нора! Не притворяйтесь! В том, что вы ничего не знали о краже, я уверен так же, как и в том, что меня зовут Томас Опеншоу. Но при этом я полагаю, вами попросту воспользовались. Какой-нибудь смазливый бездельник решил вскружить вам голову, а вы повели себя точно так, как любая женщина на вашем месте, и растаяли; вчера вечером он пришел сюда, чтобы продолжить свои ухаживания, и вы препроводили его в детскую, после чего он удалился, прихватив по дороге вниз парочку ценных вещичек! Послушайте, Нора: вас никто ни в чем не винит, просто впредь вы должны быть умнее. Скажите нам, – продолжал он, – каким именем он назвался. Готов держать пари, оно было не тем, что он получил при рождении, но для полиции и это может стать зацепкой.

Нора расправила плечи.

– Вы имели полное право задать мне этот вопрос, упрекая меня в том, что я живу одна, а еще в моей легковерности, мистер Опеншоу. Но вы не получите от меня ответа. Теперь что касается украденной броши. Если когда-нибудь ко мне в гости придет друг, то он будет склонен совершить нечто подобное ничуть не больше вас, мистер Опеншоу, или даже меньше. Потому как я совсем не уверена в том, что все, чем вы владеете, досталось вам честным путем и надолго останется вашим, если только на этом свете есть справедливость. – Разумеется, она говорила о его супруге, но он понял ее так, будто речь шла о его имуществе.